Пару слов за веру

Вера очень плодовита. В этом можно убедиться даже по тому, сколько самых разных понятий коренятся в этом маленьком слове. "Верно" (то есть, правда), "неверный" (вах!), "верность" (и ее пара – неверность), "проверка", "верующий", "уверять", - ну и много еще…

Большинство из этих слов все же небольшого радиуса действия, которое распространяется на одного или нескольких субъектов. А вот слово "доверие" просто откровенно выпирает из ряда сородичей по корню своей социальной значимостью.

Чтобы представить себе истинное значение этого слова, вообразим себе невинного карапуза, который растет в среде, где никому и ничему нельзя доверять. Понятно, что если и выживет этот шлемазл, то только в виде конченого неврастеника или, чего доброго, отъявленного лжеца.

Так вот, при всей понятности подобного результата, юмор ситуации заключается в том, что все мы живем именно в такой среде. А многие в ней родились и растут, подобно вышеупомянутому несчастному карапузу.

Если без лирики

Например: каждый знает, что любая сделка – это соревнование договаривающихся сторон в недоверии друг другу. Соревнование на отточенных чувствах, на кончиках нервов. Чуть оружие притупилось, поверил партнеру на слово - проиграл.

А реклама, которая уже не просто приукрашивает товар, что можно было бы еще оценить как попытку солгать и сказать: не доверяю? Которая уже взяла нас в кольцо как немцев в Сталинграде и бьет по нервам из всех видов оружия, - телевидения, радио, газетных разворотов, рекламных полотнищ. Это уже не соревнование в доверии-недоверии, это уже побоище.

Если подойти к доверию без всякой лирики, можно увидеть, что оно, подобно вживленным в мозг чипам - хорошее средство управления теми, кем ты хочешь управлять.

Поэтому тем, кто управляет, нужны средства мониторинга. Одно из таких средств, крупнейшая PR компания мира Edelman Trust Barometer (названьице-то!) в своем ежегодном социологическом исследовании обнаружила, что в 2011 году во всем мире заметно снизилось доверие к власти, СМИ, а также неправительственным организациям. В цифрах это выглядит так: в среднем в 25 странах мира уровень доверия к правительству упал до 43%. В 15 из 25 стран он не дотягивает до 50%. Чиновникам и политикам в качестве источников информации доверяют только 29%. За восемь лет до этого исследования им доверяло больше половины населения. То есть те, кем управляют, учатся понемногу нейтрализовывать вживленные чипы.

Это все проблемы общие, а вот о том, что происходит с доверием в наших палестинах, мы знаем не по рассказам.

Тенденция

Главное в происходящем у нас - даже не те грабительские ссуды, которые щедро раздавали нам, доверчивым, по приезде. И не приемчики Института национального страхования, вызывающие ощущение, что ты во власти какого-то "весельчака", который то затянет удавку поборов, то попустит, то обрежет нуждающемуся пособие по самое не хочу, то помилует – живи, мол. Дело и не в сотовых компаниях, в нарушение закона взимающим плату без письменного согласия, и не в лживо бодрых голосах из телефона, играющих на твоем доверии. По сравнению с общей тенденцией все это – бытовые зарисовки.

А тенденция состоит в том, что если построить некий график уровня доверия, и разложить по оси времени историю страны, нам придется с грустью отметить, что стрелка графика неуклонно движется вниз, и вся наша история вдруг начинает выглядеть как процесс постепенной утраты доверия людей – и друг к другу, и к государственным и политическим институтам. Бывали, конечно, и общие взлеты, как после победы в 1967 году, бывали и секторальные – как после соглашения в Осло, но общая динамика такова, что любоваться особенно нечем.

И пусть, согласно данным опросов Израильского института демократии по показателям доверия к государству и его представителям, мы все же не на последнем месте в мире, разве это может служить утешением для жителей небольшого государства, которое все остальные часто и с удовольствием используют как мальчика для битья?

Дышите ли вы?

Но, грусти - не грусти, делать что-то надо, - чтобы изменить среду, чтобы дети наши не выросли неврастениками и лжецами.

Много говорят о морали – но без доверия друг другу мораль вырождается в ханжество.

Может быть, подпереть не скрепленные доверием основы общества подпорками неких ценностей - традиционных или новомодных, либеральных? Но каждый может представить себе цену этих "ценностей" в глазах людей, которых жизнь приучила к тому, что кто бы и что бы ни говорил – он при этом обязательно имеет в виду свои личные цели.

Потому что цель, эта, незаметная глазу, но существенная деталь, - она, видимо, и есть та "формула преобразования", которая может или создать доверие, или наоборот, – превратить его в ничто.

Если у двоих, у группы, у общества есть общая цель, тогда вопрос о доверии может вызвать даже некоторое недоумение, как вопрос живому человеку: дышите ли вы?... Если общей цели нет и людей держат в досадной близости или какие-то внешние рамки или же необходимость использовать друг друга ради личных целей, тогда о доверии тоже лучше не спрашивать: ответят в самом лучшем виде, как учили, как принято, даже песню вам о нем пропоют…

Есть ли у нас, жителей государства Израиль, какое-то общее дело, общие цели, кроме выживания? Явно есть, их просто нужно сформулировать.

Но как это сделать, если по имущественному неравенству и социальной поляризации населения Израиль в группе мировых лидеров? И если кто-то и считает это здоровым состоянием общества – пусть ему будет на здоровье. Но тот, кто видит в этом раздрае источник множества проблем – и людей и даже государства, вряд ли может объяснить его чем-то другим, чем, практически, отсутствием в Израиле гражданского общества.

"Анашим ба медина"

В общем, история взаимоотношений государства и общества и их роли в жизни людей, скопившихся волею судеб на этом клочке земли, нам известна. До создания государства еврейский ишув был, по определению, "гражданским обществом без государства". Общественные деятели, создавшие и возглавившие государство, были сторонниками социалистического пути развития, а при социализме государство во многом, если не во всем, пытается подменить собой функции гражданского общества.

Это закрепилось и в языке: до недавнего времени, может быть, даже до конца 90-х годов, самым популярным словом в народе, определяющим рамки и формы жизни населения Израиля было слово "медина", государство. Само население называлось обычно "анашим ба медина", т.е. "люди в государстве".

И только цепочка кризисов в сознании израильтян, во многом полностью не осознанных, которой дало начало соглашение в Осло, привела к тому, что понятие "хевра исраэлит", в смысле "израильское общество", стало приобретать значение, самостоятельное по отношению к понятию "медина". Тут же и интернет подоспел, предоставив израильтянам, так же как и гражданам всего мира, свое пространство для общения, независимого от политизированных официальных СМИ.

Тем не менее, по форме и по функциям так называемое "гражданское общество" в Израиле до сих пор представлено в основном добровольными товариществами, имеющими каждое свою цель(!), больше половины суммарного бюджета которых финансируется из государственной казны (еще один восклицательный знак).

Может быть, поэтому общественный диалог как единственно возможная среда для рождения взаимопонимания и доверия, основ гражданского общества, пока еще не имеет своих сложившихся форм. Они только сейчас зарождаются на "круглых столах", в свободных и доброжелательных обсуждениях общих проблем представителями самых разных секторов населения, которым положило начало жаркое "израильское лето" прошлого года.

Михаил Гонопольский