Перефразируя классика, скажем так: все нормальные государства похожи друг на друга, а каждое не нормальное государство ненормально по своему.

Для примера возьмем наше государство. В глазах не только чужих, но даже своих, всю свою недолгую историю оно выглядело как странный стартаповский проект. Стартап, напомним, это компания с короткой историей операционной деятельности.

Странность нашего проекта заключалась в том, что когда он, по всем критериям, только-только прошел посевную стадию, ну, может, еще стадию запуска, - он уже вел себя как солидная компания с длинным шлейфом истории (деятельности) и традиций, размещая свои акции в серьезных международных фондах. Интересно, что так, - как нечто с прикрепленным прошлым и непонятным будущим, - видели его все. И те, которые хотели бы проект этот поскорее прикрыть, и те, кто готовы были живот свой положить за его жизнь и процветание.

Была еще одна интересная деталь. Недвижимость, которую получили в пользование основатели стартапа, земля, - когда-то давно принадлежала их предкам. С одной стороны, это прибавило фирме солидности и прикрепило к ней вышеупомянутый шлейф. С другой стороны, вопрос законности наследства все время будировался конкурентами. Склоки и тяжбы отвлекали массу сил и средств фирмы и совсем нехорошо влияли на курс ее акций.

Все эти странности усугублялись тем, что это государство-проект основали и заселили евреи. То есть, пользуясь определением БСЭ, представители "различных народностей, исторически восходящих к древним евреям», которые до этого жили "в разных странах общей экономической, общественно-политической и культурной жизнью с основным населением этих стран".

И вот вам задача – из пестрой толпы волонтеров, а то и вовсе беженцев нужно создать дружный коллектив, готовый "к труду и обороне". Тем более, если все они - из "различных народностей". Кто знаком с проблемами создания подобных коллективов – тот знает, что это такое.

Но надо отдать должное нашей "фирме", она сделала очень грамотный ход на рынке инвестиций: она объявила себя гарантом безопасности всех евреев в мире. Первоначальный бренд, который был разработан для кампании по привлечению вкладов в наш стратрап, основывался на слогане "Катастрофа больше не повторится!"

Ход был просто великолепный. Целей было достигнуто множество. Фирма могла теперь рассчитывать на постоянные инвестиции, не только моральные, но и материальные, со стороны евреев мира.

Переведя внимание на самый острый вопрос в нашем беспокойном мире, вопрос безопасности, "фирма" объединила всех своих акционеров и сотрудников. И тех, кто верил в законность наследования "недвижимости" и тех, кому на это было абсолютно наплевать.

И, наконец, объявив себя гарантом безопасности всех евреев, - сделала их этим гарантами своей безопасности, людьми, заинтересованными в сильном Израиле.

Итак, слово было сказано, и за слово нужно было отвечать. "Фирма" теперь действительно должна была стать сильной. А для силы, понятно, нужна была определенная мера единства коллектива.

Расклад был простой и понятный: сила - цель, а единство - средство.

Чтоб сварить это средство, все было, в общем, под рукой: теорий – бери не хочу, единая армия, единый язык, обрубивший все остальные, лишние. Теорию плавильного котла взяли из американской истории, примат государства – из теории социализма.

Но жизнь брала свое. В страну приехали люди из почти 120 стран мира, которые говорили на 90 языках и наречиях, за полвека население страны увеличилось в десять раз. Плавильный котел Израиля пыхтел, накалялся, периодически выпускал пар через клапан мультикультурализма, но переплавить такое…

Чем дальше, тем больше та, первичная, форма единства под патронажем государства, трещала по швам и расползалась. Все больше давало себя знать расслоение – имущественное, культурное, на почве религии, - и прочее.

По-настоящему объединить людей может только укрепление горизонтальных связей, - самых многообразных, - между людьми, которые живут и действуют ради одной цели. Но история судит по-своему: связи рвутся и подменяются со временем другими идеалами - личной преданностью государству и непосредственному начальству, законопослушанием.

Без горизонтальных связей, без гражданского общества, ощущение единства как слабый огонек, - его может немного раздуть только ветер общей беды, уходит беда – слабеет и гаснет единство. Все частные проблемы снова перекладываются на "начальство" и разъедают монолит общества.

Что уж говорить о тех, кто прошел воспитание фальшивым единством и фальшивой общностью "советский народ" на своей "доисторической" родине, - для них "единство" часто вообще не звучит, а если звучит, то – отталкивающе.

И тем не менее, той дружбы и взаимовыручки евреев, с которыми мы и "там" были знакомы больше из анекдотов, чем из жизни, нам все время не хватает. Просто так, внутренне, даже не высказываясь особо. И для тех, кто это чувствует, становится ясно, что та, давняя, формула "сила = цель, единство = средство" ничто иное как подмена. Сила, на самом деле, не более чем производная единства.

Людям все больше надоедает быть современными идолопоклонниками. Идолопоклонники, они ведь как – божкам своим губы салом помажут, жертвы им принесут, - и живут какое-то время спокойно, - ублажили, мол. Так же и мы, - жертвуем "богам" силы, безопасности, войны и мира своих детей и часть своих доходов. Чтобы задобрить их и какое-то время прожить спокойно. Нас ведь и там, где мы жили раньше, приучили к подобному поклонению идолу "мира" и кровавым жертвоприношениям ему под лозунгом "лишь бы не было войны".

Что было – то было, но если разобраться, - мы же, не сглазить бы, евреи, и славны тем, что именно мы принесли в мир монотеизм. Поэтому вряд ли у нас есть другой выход, кроме как продолжить историческую традицию, - может быть, она уже стала нашей миссией, - и подойти к проблеме силы и безопасности как порядочные монотеисты. Потому что, видимо, есть такой закон: если не относиться к силе как всего лишь к производной единства, она становится идолом, благосклонности которого мы готовы достичь любыми средствами.

В нашем общем доме, Израиле, это уже появилось. Во время социального протеста люди ощутили некую общность, впервые за много десятилетий почувствовали, что значит быть вместе. И теперь им недостает этого ощущения.

И сквозь то, что слышится как требования социальной справедливости все четче проступает настоящая живая потребность Израиля, сильного единством своего народа.

Михаил Гонопольский