Пару лет назад в кинематографической среде случился сильный скандал. Все из-за того, что создатель и идейный вдохновитель фестиваля "Кинотавр" Марк Рудинштейн опубликовал в одном из глянцевых журналов отрывки из своего романа "Убить звезду", где как на духу изложил все секреты отечественных кинозвезд. И хотя почти всем героям своего романа Рудинштейн придумал прозвища, под ними легко узнаются имена актеров. Не пожалел Марк Григорьевич даже усопших – прошелся и по Александру Абдулову, и по Олегу Янковскому. Зачем было нужно вытаскивать на всеобщее обозрение грязное белье звезд, корреспондент "Yтра" попыталась выяснить у самого Рудинштейна."Yтро": Однажды вы признались, что у вас тяжелая форма диабета. Как чувствуете себя сегодня?Марк Рудинштейн: Слава богу, хреново (смеется). Диабет – такая штука, что с ним приходится жить, и нельзя никогда сказать, что у тебя хорошее самочувствие. Это опасная болезнь. Если образ жизни не соответствует диабету, то он становится опасным. А мой образ жизни ему не соответствует. Поэтому я нахожусь в опасной зоне. Но это обостряет желание успеть что-то сделать."Y": Что, например? Написать очередную книгу про наших актеров? Вроде той, отрывки из которой публиковались два года назад?

М.Р.: Это трудный вопрос. Хотя прошло много времени, и туман рассеялся. Во-первых, я рассказывал всего о двух – трех актерах. Во-вторых, в глянце были опубликованы только отрывки. Издание выбрало то, что ему было интересно."Y": Вы не жалеете, что сделали это?

М.Р.: Жалею ли я? Это вопрос, который снял у меня ощущение, что я счастливый человек. До 2009 года я был счастливым человеком, мне было не стыдно за себя. Ощущения после 2009 года двоякие. Я рассказывал о своей жизни, но границы, где заканчивается моя и начинается другая, я не знаю. Имел ли я на это право? Не знаю.Понимаете, наше общество страдает одной проблемой – талантливый человек, историческая ценность государства не может быть плохим. Общество считает: вот он есть, и не надо нам знать ничего другого. Но ведь оттого, что Марина Влади написала честную книгу о Высоцком, в которой он был не диссидентом, а пьяницей и наркоманом, он не перестал быть гением. Просто общество узнало о другом Высоцком."Y": А у вас какая была мотивация?

М.Р.: Поймите, роман "Убить звезду" я написал в тот момент, когда еще все были живы – и Абдулов, и Янковский. А у меня сахар поднялся до 22 – 23 по шкале, поэтому вопрос жизни и смерти для меня стоял остро, и это был не совсем управляемый процесс. Мне нужно было написать о своей жизни, о том, что я пережил. Поэтому тут корректней поставить вопрос не о мотивации, а о том, как нащупать границу. Вот мы говорим, что о мертвых либо хорошо, либо ничего. А у Вольтера я прочитал, что либо хорошо, либо правду. Хотя, конечно, мне было нехорошо после всего этого.Где я переступил границу, решать потомкам. Счастливым меня это не сделало. Самое страшное обвинение для меня было в том, что я вынес сор из избы. Но я хотел сохранить эту избу в тот момент, когда она разваливалась. Повторю еще раз, я рассказал то, что знали все, но в концепции гибели отечественного кинематографа, – почему так случилось."Y": Из тех актеров, которых вы так красочно и в таком невыгодном свете описали, кто-то продолжает с вами общаться?

М.Р.: Я никогда ни с кем из них не дружил, поэтому и не чувствую нехватки общения. И, кстати, об этом вторая часть книги под названием "Это... моя жизнь". Не все так мрачно в этой книге, там сотни имен людей, которых я люблю. Всегда человек, что-то сделавший, имеет информацию, не совсем удобную для всех. Вопрос в художественности изложения информации. Вот на это я ищу ответ. Если нельзя плохо говорить о мертвых – ну, давайте о Чикатило хорошо напишем. А если есть люди, которые сеяли вокруг себя несчастье, то это требует изучения, и это вопрос моей личной ответственности – рассказать об этом или нет. Если я еще что-то напишу, то постараюсь объясниться, и если я найду способ извиниться, я извинюсь. Кстати, события, которые происходят в семьях этих людей, станут скоро подтверждением многих вещей, о которых я писал."Y": Вы говорите, что никогда не дружили с актерами. Почему?

М.Р.: Дело в том, что я человек со стороны. Даже Янковский называл ту компанию "змеиный клубок единомышленников". Я их очень любил, пока не столкнулся с обратной стороной медали. Например, Ярмольник любил приглашать к себе людей, в которых видел перспективу. Я никогда не дружил с ними, не ходил в гости, на тусовки. Оказался примелькавшимся только из-за "Кинотавра", потому что надо было участвовать в его мероприятиях. Вы никогда не найдете мои фотографии с ними, какие бы коллажи с девочками не делали журналюги. Меня обвиняют в том, что я не попал в их общество и обозлился, но я никогда не стремился в него, потому что там скучно. Большей частью неумные они люди, не мой это круг."Y": И когда вы это осознали?

М.Р.: До 30 лет я молчал. У меня такое правило – до 30 лет человек должен вбирать в себя все вокруг. Я обожал слушать умных людей. В их мир я пришел подготовленным умным человеком, и мне стало скучно. В то же время я могу называть людей, ради которых я жил и работал. Это Зиновий Гердт, Таривердиев, Еременко, Вера Глаголева, Максим Дунаевский."Y": А кто сегодня составляет круг ваших друзей?

М.Р.: После того как я оставил "Кинотавр", я начал общаться с теми, с кем хочу, а не со сволочами, банкирами и артистами, которые этого не стоили, но которые должны были приехать и представить фильм на фестивале. Мои сотрудники до сих пор мне не простили, что я бросил фестиваль, но у меня была колоссальная нагрузка, оттого что приходилось общаться с теми, с кем я не хотел, и не было возможности общаться с теми, с кем хотел. Когда не надо переваривать весь этот мусор, это счастье. И сейчас этим счастьем я почти пользуюсь."Y": То есть, в принципе, вы можете назвать себя счастливым человеком?

М.Р.: Сегодня я не ощущаю себя счастливым человеком, потому что еще не ответил себе на несколько вопросов, связанных с этой публикацией. Понимаете, вся эта история меня растормошила в том смысле, что слишком счастливо я жил до 1998 года, не считая болезни. Кто-то сказал, что счастье – это дорога между двумя несчастьями. Думаю, дорога счастья закончилась, нужно снова искать точку опоры."Y": Давайте вернемся к вашей книге. По сути, вы никого не оболгали, просто рассказали вслух неприятную правду. И вас осудили.М.Р.: Наше общество гниет оттого, что мы не говорим правду. Нас так узколобо информационно воспитали, что мы не можем смириться с тем, что великий человек может быть плохим. Да, я написал, что Мюнгхаузен не только в небо лазил, но и по девочкам. Что с того, что об этом узнали? К нему разве стали хуже относиться? Я до сих пор смотрю с удовольствием "Обыкновенное чудо". На меня не влияет. Я их люблю в кино и в театре, это не значит, что я должен любить их в жизни. Но так воспитано общество – оно ахает. Мы хотим остаться в облаках: не трогайте, не дай бог, "Обыкновенное чудо". Я рассказываю о себе, а меня обвиняют, что я рассказываю о других. И я такой же, я тоже бабник! Я себя не отделяю от них! Мы все из утробы матери, мы все родились талантливыми, только у одних талант реализовался, у других нет. Вот и все."Y": Да, но после прочтения "Убить звезду" возникло неприятное чувство... разочарования, что ли. Уж слишком греховными у вас предстают любимые артисты. Почему так? Что развращает их так сильно? Слава? Деньги? Вседозволенность? Тщеславие?

М.Р.: Наших актеров развратил процесс выхода из советской власти в нормальное информационное пространство. Их головы не выдержали информации о жизни мировых звезд. Им показалось, что они тоже достойны этого. Хотя, возможно, и достойны, я отношусь к нашей актерской школе очень хорошо. Развратило их несоответствие того, что они видели за границей и здесь. Они быстро привели это в соответствие, но вели себя ужасно, жалуясь что недополучили много при советской власти, хотя жили намного лучше обычных людей."Y": Получается, все дело в зависти?

М.Р.: Да! Эта погоня за деньгами и благополучием в переходный период принимала отвратительные формы зависти. Пытались использовать друг друга как дойных коров. Хотя никто никому не должен. Я лично занимался восстановлением отечественного кинематографа и общался с людьми ради этого. Когда я понял, что от меня ничего не зависит, я ушел."Y": А вы следите за тем, что происходит на "Кинотавре" сейчас?

М.Р.: Конечно, я не могу полностью себя отрезать от дела, которому посвятил столько лет. Но я больше слежу, чтобы мое детище не бросили. Пока все в порядке..."Y": Как вы считаете, правильным путем идут Роднянский и Бондарчук?

М.Р.: Некоторые вещи мне не нравятся, но я считаю себя человеком из другого века и не даю себе право судить. Им виднее, они внутри кинопроцесса. Дай бог, чтобы Роднянскому хватило романтики не бросить это, а держать удар. Любое изменение руководства ведет, как прививка, к повышению температуры и больному состоянию. Но это проходит, и режим налаживается. С точки зрения проведения фестиваль не изменился ни на йоту. Главное – придумана административная машина, и ее изменить невозможно, но внутри нее все должно меняться каждый год. Это институт. Если институт работает весь год, выход продукции достойный. Если, как на ММКФ, подбирать то, что осталось от других фестивалей, это ерунда."Кинотавр" остается главным фестивалем страны – продуманным, с комфортной организацией. Можно придумывать байки про пьянки – это для журналистов. Но ведется работа, и все наработки, сделанные 15 лет назад, сохранились."Y": На ваш взгляд, какими должны быть главные составляющие успешного кинофестиваля?

М.Р.: Их четыре. Это место проведения и коммуникации, удобство нахождения, хороший отбор кинопрограммы, культурная часть и, как ни банально звучит, тусовка. Потому что, фестиваль – это момент общения. Народ должен иметь возможность не просто посмотреть кино, но поговорить после этого. Жерар Депардье, Фанни Ардан отмечали комфортность нашего фестиваля несмотря на плохие гостиницы. Люди, приезжавшие на фестиваль, теряли ориентацию в пространстве. Это как круиз, в котором можно прожить целую жизнь. Это как корабль, дающий ощущение, что не надо никуда бежать."Кинотавр" – это была биржа труда для актеров. Сколько фильмов, спектаклей, идей родилось на "Кинотавре", потому что там собирались талантливые люди, и им не надо было искать друг друга. Конечно, и любовь была, и страсти-мордасти. Жизнь.

Вероника Богдан