В России продолжается борьба с санкционными продуктами, которые уничтожаются в случае их обнаружения самыми разными способами. Мы уже рассказывали о том, как генпрокуратура открыла горячую линию, чтобы можно было сообщить о фактах ввоза и продажи запрещенных съедобных товаров.

А теперь спешим сообщить, что к этой борьбе подключились некоторые представители казачества, которые на глазах у изумленной публики и журналистов самолично уничтожали "нехорошие" импортные продукты.

Такая отдача требует, на наш взгляд, обсуждения на самом высоком, даже поэтическом уровне.

Ведущий программы "БибиСева" Сева Новгородцев беседовал с поэтом Андреем Орловым или, как его называют в народе, Орлушей - автором популярного сатирического стихотворения "Смерть Пармезана".

Сева Новгородцев: Скажите, Андрей, эти санкции лишили вас каких-нибудь жизненных удовольствий? Было ли то, к чему вы за годы послабления продуктового крепко душой прикипели?

Андрей Орлов: Я люблю вообще базовую пищу. Скажу честно, что мне нечего есть в мишленовских ресторанах.

С.Н.: Андрей, я ведь вас расспрашиваю не случайно. Потому что вы написали поэму о пожилом Пармезане. Это означает, что вас вся эта история взволновала глубоко, вне зависимости от того, кушаете вы сами вышеупомянутый пармезан или нет.

А.О.: Меня вообще бред и происходящее вокруг волнуют очень глубоко. Когда я вижу на шествии, что кто-то там хохочет или громко кричит, я, естественно, на это обращаю внимание. А когда происходит идиотизм - конечно, это меня интересует. В этой ситуации я не совсем как поэт, скорей, как пишущий в рифму сатирик.

С.Н.: Вы уже слышали песенное исполнение грузинского певца ваших стихов?

А.О.: Это оперный певец грузинский замечательный [Заза Заалишвили - ред.], живущий в Монреале, имеющий серьезный список оперных заслуг. В тот же день, когда я опубликовал это на "Фейсбуке", он сделал музыкальную версию, исполнил их под гитару, которая сразу набрала 400-500 тысяч просмотров в тот же день.

С.Н.: Я еще смотрел короткое видео, как группа казаков пришла в универсам и там наводила порядок, разрывая зубами пивные иностранные банки и прочее. Вот этой публике юмор, который в ваших стихах, несомненно, и даже некая сатирическая нота, в принципе, не очень доступны. 

А.О.: Ну, во-первых, юмором является уже то, что они ходят в казачьей форме с незаслуженными наградами. Мне нравятся трансвеститы, как бы к ним ни относились. Это травести. Люди в чужой одежде, будь то по половому признаку, по военному или территориальному у меня вызывают всегда улыбку. Если они, конечно, не начинают бить кого-то палками или нагайками, как они били девочек из Pussy Riot, они вызывают такую добрую улыбку – только бы они не вмешивались в жизнь.

С.Н.: Есть хорошее русское слово – "ряженые".

А.О.: Да, ряженые. Есть слово "расказаченные". Они никакого отношения к казачеству не имеют, что бы они про себя ни говорили.

Так же и сыры, которые они уничтожают, скорей всего, никакого отношения к сырам не имеют, потому что количество поддельных сыров, которые сейчас уничтожаются с сертификатами как "пармезан", сделаны в соседнем совхозе.

С.Н.: На ваши стихи народ всегда откликается сразу колоссальным количеством комментариев. Появились шутки вроде "сегодня пармезаном угостился – с родиной простился", "не любишь щи и кулебяку – расстреляем как собаку". Это все мне напоминает старинные советские шутки…

А.О.: … "сегодня носит "Адидас", а завтра родину продаст". Мне больше нравятся шутки из той же серии "тот, кто носит джинсы "левис", будет спать с Анджелой Дэвис", такая эротическая мечта любого волосатого человека в Советском Союзе.

Смотрите, нужен какой-то враг всегда. Если враг оказывается достойным, как в случае Украины, он перестает быть врагом и как-то менее интересен. Сейчас евреи уехали – с антисемитизмом стало похуже. Сейчас это такой "антисыризм". То есть, выбран враг, который, во-первых, не может ничего ответить. Ну, потому что сыры неразговорчивы, как я уже в песенке в этой, в стишке сказал.

Сыры от природы молчаливы, поэтому безответный враг – это идеальное для массового российского общества существо. То есть, ты его жги, а он тебе слова в ответ не скажет. Поэтому сейчас должны радоваться евреи, чеченцы, таджики в Москве – что выбран другой враг. Враг бессловесный, враг безответный, и враг этот – сыр.

С.Н.: В вашей песне, в вашем стихе выведен потрясающий образ пожилого Пармезана и его радистки Моцареллы. Это же все так перекликается с Чапаевым и Анкой-пулеметчицей.

А.О.: Эти образы – они навсегда, они архетипические совершенно. И "партизанский отряд", и "радистка", и "не сказал ни слова", и "умер как герой". Скорей всего, случайно или немножко передергивая, я дернул за те же нитки, за которые дернул Путин, сказав, что будем жечь продукты или будем уничтожать еду. Это обращение к базовым принципам.

С.Н.: Вы знаете, Андрей, в начале девяностых, когда была полная вольность, политические анекдоты, анекдоты на реалии сегодняшнего дня как-то все угасли. Не было анекдотов, был такой период. А сейчас для юмористов и сатириков опять открывается богатая земляничная поляна.

А.О.: Ну, это да. Земляничная поляна – это навсегда, как известно. Тут есть такой момент: у меня вчера на концерте в московском кафе-клубе, который называется "Рюмочная", ко мне подошли три человека в пиджаках. Не совсем типичная для меня аудитория.

Они сказали: "Мы – служащие таможни. Вы не представляете, нам нужны как воздух ваши стихи! Мы в туалете и в курилке слушаем это, потому что у нас такая отвратительная жизнь! Мы же вынуждены брать взятки, мы – часть системы. Но вы нам нужны как воздух".

Я смотрел и думал, что он шутит или провоцирует. Нет, он говорил это искренне. Вся эта ерунда со сжиганием, мы становимся смешными, но делайте, делайте это для нас, потому что мы не можем сами сказать за себя. Такая, знаете, очень странная реакция от людей, которые, по идее, должны быть моими идейными, идеологическими или просто вкусовыми противниками.

С.Н.: То есть, в глубине больного организма появились бациллы здоровья?

А.О.: Знаете, к сожалению, я вот гляжу по сторонам: надеяться сложно. Скорее, мы являемся какими-то странными выжившими в условиях радиации, информации, идеологии. Я себя считаю вирусом, который каким-то странным образом выживает, сколько бы его ни травили.

С.Н.: Заветы, которые вам сообщили трое мужчин в пиджаках, вы уж берегите.

А.О.: Да я берегу. У меня через неделю начинается хороший такой концертный проезд по Украине. И я думаю, я передам, что у 85-90% путинских сторонников внутри существует запрос на свободу слова, но они о нем могут сказать друг другу только в курилке или в туалете.