В этом послании, опубликованном в "Московском комсомольце", народный артист России, руководитель Театра сатиры откровенно рассказывает о том, что сейчас переживает. И рассказ этот особо оптимистичным не назовешь.

"Больница, конечно, самое подходящее место для старческих философствований. Вот лежу с модным заболеванием под опекой врача от Бога Маши Лысенко. У нас все вокруг думают, что паника с вирусом - чья-то провокация. Нет, это не так, и, говоря нашим театральным шершавым языком, идет генеральная репетиция апокалипсиса", - пишет актер.

И добавляет, что "боженька, устав от вселенской глупости, решил проверить человечков на прочность. Не получается".

На больничной койке Ширвиндт также вспоминает своих ушедших из жизни товарищей: "Страшно усилился падеж друзей… У меня всегда существовало ощущение, что такие титаны, как мои друзья Кобзон, Говорухин, Захаров, Виктюк, Джигарханян, Жванецкий не приспособлены к понятию "гроб". Но они ушли…"

Актер в письме из больницы размышляет с грустью, но тем не менее светло и с надеждой: "Сегодня снаряды рвутся рядом, кончается эпоха моего поколения. Кто-то еще держится. На даче теплится под прикрытием уникальной ласки Олечки Остроумовой мой друг Валечка Гафт - человек, который на моих глазах одним пальцем поднимал десятикилограммовые гири. И стойкий, и великий "оловянный солдатик" Малого театра Юрочка Соломин, опершись на палку, получает на Поклонной горе на ветру очередного "Героя" от президента…"

Ширвиндт в своем послании также достаточно много пишет о современном театре и телевидении. Не все его сегодня там устраивает.

Вот, например, мнение актера о сериалах: "Все эти сериалы - нищенские потуги, подделки, с псевдодокументальным ореолом. Парадокс в том, что чем талантливее эти поиски и искреннее попытки, тем вторичнее результат. Зачем безмерно и разнообразно талантливой Нонночке Гришаевой играть Гурченко? Ей надо играть Бовари или ибсеновскую Нору. Зачем заклеивать великолепного Маковецкого гуммозом и картоном под Ивана Грозного? Ибо судьба этого талантливого артиста - Бунин и Куприн".

И завершает свое письмо из больницы актер поистине гениальной фразой: "Как я переживаю неожиданно нахлынувшую на меня популярность в связи с заболеванием? Я тебе скажу, что мне бы больше хотелось иметь безвестность здоровым, чем славу в реанимации".