Высказывание о жизни и смерти. Дилогия танца, бенефис танцовщиков, которых растит и вдохновляет дивная леди израильского балета, настоящий герой, неукротимая Надя Тимофеева.
Вечер был построен из двух совершенно различных, и довольно созвучных танцевальных миниатюр. Все началось с "Рубато", что в переводе с итальянского означает "украденное время". Хореограф Игорь Меньшиков поставил некое посвящение пандемии. Сюиту- фантазию о моменте. Некий символический поединок с ним. Свою на всю эту безумную, бессмысленную историю реакцию. Наш мир лихорадит, любые, самые невероятные прогнозы кажутся реальными. Целые сферы, профессии, судьбы летят к черту, в провал между эпохами. Планета Земля в маске - это не карикатура. Человечество в маске, со шприцем на знамени - это злая реальность.
"Рубато" - лаконичный и деликатный бунт. Балерины выпорхнули из "локдауна". Девушки в жемчужно-сером, в деловом. Которые будто не в балетном классе произросли, а пришли из студенческих аудиторий, из контор и офисов. Они танцуют Прокофьева. Не романтическое рубато Шопена, с этой деликатной свободой темпа и ритма, с присутствием импровизационного начала. Не мелодичную природу всеобщего нежного созвучия, а Прокофьева. Величайшего из музыкальных инженеров, творца музыкальной логики нездешнего, не приземленного масштаба. Умеющего скрежетать, шокировать.
Пожалуй, в наши дни, когда в каждом начинании, в каждой беседе есть привкус, призвук абсурда, почти в каждом законе, постулате - тень безумия, Прокофьев абсолютно кстати. Ко двору. Актуален и молод. Он тем и велик, великолепен¸ что в нем есть и соразмерность, и обвал. Помпеи, Нагасаки, Герника - и легчайший бег девочки-Джульетты. И всеохватность. И упоение движением. И жажда обладания пространством.
Хореограф Игорь Меньшиков высказался емко и метафорично. Будто штрихами мастихина написал речь. Его танцевальный язык - на мой взгляд - еще формируется¸ растет, в нем нет явной принципиальной новизны. Неоклассика как стиль, как способ высказывания позволяет в широком объеме использовать уже наработанное¸ приобретенное искусством балета.
Игорь Меньшиков синтезирует и ищет. Находит. Блуждает. Смотрится "Рубато" на одном дыхании. Балерины Сара Лемперт, Мири Лапидус, Дана Лемперт и Анаэль Затейкин очень хороши. И, конечно, Прокофьев штормом и элегией, надеждой идет к притихшему залу…
Потом настало время "Отелло". Эстонский хореограф Марина Кеслер перевела трагедию Шекспира на балетный язык, призвав в соратники музыку одного из самых грандиозных композиторов нашего времени, эстонца Арво Пярта. Мы уже видели этот спектакль, с другим составом, в другой ситуации. Тогда еще не было масок и прививок, панических атак и океана фейков. Была нарядная премьера. В 2017 году иерусалимские танцовщики показали эту работу в Челябинске, на международном фестивале балета, который носит имя легендарной Екатерины Максимовой. И был успех, и восхищенные и удивленные отклики критиков. И вот год 2021. Зал Сюзан Далаль. Пурпурный платок пролетает над сценой…
Балет никогда не иллюстрирует великую литературу. Достижения, способы воздействия в этой сфере совсем иные. Литература выступает отправной точкой. Предлагает фабулу. В балете, пожалуй, только творение Прокофье -Лавровского "Ромео и Джульетта" может быть соотнесено с шекспировской первоосновой. Но все это нечто другое, далекое.
Марина Кеслер отбрасывает все побочные линии, частности. В этом балетном трагичном измерении существует только стенограмма любви-ревности-смерти. Есть Он, мужчина. Назовем его Отелло. Любящий, благоговейно приникающий к прекрасному ручью¸ потоку света, любви, имя которой женщина. В меру легковерный. Есть Она. Пусть будет Дездемона. И есть злая сила. Демон, змий, Яго. Через любовный дуэт, через красиво придуманную массовую сцену, которая просто роскошно фиксирует шествие жизни¸ нарядность ритуалов, вторичность тщеславия, Яго протягивает щупальца. Он не переносит красоту и гармонию. Его дело - соблазнить жестокостью. Разрушить замок прекрасной жизни и любви.
Юваль Коэн -Яго. Это злой мальчик, нахальный, опасный, он чем-то напоминает агрессивных и безбашенных молодцов, которые ничего не желают знать и никого не умеют жалеть. Он узнаваем и реален. Он не умеет ничего, кроме сотворения зла. Артист пластичен, он красиво прыгает и вращается. Его энергетика сильна, ядом и агрессией этого злодея можно убить многое и многих.
Отелло - Мейтар Басон. Он горделивый и волевой. Постоянно ощущает хрупкость и беззащитность любви и красоты. Он опасается за судьбу своего чувства - и потому Яго так легко поймать его в ловушку. Он не умеет верить до конца, вопреки наветам и сплетням. Проблема в нем, в слабости его веры. А ведь если бы он был непоколебим, любое количество платков, любые выдумки были бы бессильны разрушить его мир. Его гармонию… Дездемона - как сноп световых лучей. Женственная, поэтичная. Немного инфантильная - и это прекрасно. Женщин- девочек любят горячо и бережно. Мири Лапидус в этой партии безмятежна и грациозна. Она-то точно знает, что ее любовь - сила, ответ на все вопросы. С нее можно написать мадонну и юную хипстершу, внимания которой добиваются все в тусовке. Отелло убьет любовь. Финал предрешен, человеческая глупость - источник многих бед и поражений. Но поток гениальной музыки, героические и лирические краски танцевального текста хореографа Марины Кеслер, прекрасный ансамбль всех участников спектакля отставляют след. Глубокий и волнующий. По-настоящему художественный. Балет сейчас находится в сложнейших условиях. Повторю: Надя Тимофеева-амазонка¸ воительница, соль нашей земли. Мудрая и отчаянная патриотка искусства балета.
Директор труппы Марина Нееман - кариатида, на плечах которой миллион задач, проблем, сложностей. Но мы этого не видим, от нас все это скрыто. Наше дело - получать наслаждение от красоты. От мастерства иерусалимских Терпсихор. И помнить, что в самые смутные времена умники держатся за культуру, как за спасательный круг. А дураки…но зачем нам говорить о дураках? Им все равно с балетом не по пути.