…Голые стены. Беспощадный белый свет. В пустынном пространстве, в холодном формальном жилище, условном, как павильон суперсовременного искусства, в котором бродят малопонятные эксцентричные тени, умирает Виолетта. За стенами праздничный, легкомысленный, нарядный, тоже в чем-то условный Париж. Оркестр бережно и чутко несет музыкальные темы. Скрипки - как кисти. Виолончели - ткань, которую колеблет ветер. Деревянные духовые - узоры. Медные - сверкание чистого золота. Ах, редко у нас так безоговорочно-качественно звучат все группы инструментов. Оркестр касается самых потаенных уголков нашего сердца. Музыка говорит, музыка плачет. Воплощает особые глубины души. Те, что без пошлости, злобы, эгоизма…Виолетта узнает, что любима, что на самом краю, в финале - все же счастлива. Выпрямится, вскинет руки - и любовь оборвется. И жизнь. Ведь жизнь и есть любовь. Зал охвачен волнением, какое нечасто случается в оперном театре...

На сцене Израильской оперы - "Травиата" Джузеппе Верди. Режиссер Алессандро Талеви пришел к этой трогательной, очень интимной музыкальной драме со своей концепцией, - в опере сегодня без новизны, без смелых экспериментов вроде и нельзя. Было решено перенести время действия в более современный Париж. В империю моды и диктата стилистов и модельеров.

Израильская фирма Faktory 54 вписала и свою строчку в новый проект. Сценограф Мадлен Бойд создала конструкции, которые весьма современно и эксцентрично рифмуются с замыслом режиссера. Здесь разного вида подиумы, и подиум - центр притяжения. Играют ли в карты, демонстрируют ли экзотические, нафантазированные безумным щеголем наряды.

Суетятся сливки общества, горячо, душой и телом стремятся быть в центре, в курсе всех этих дефиле, канонов, чудовищных силуэтов, стразового сияния. Поближе к источнику влияния. Мир моды и модников так же фальшив и холоден, как мир дам полусвета и их покровителей в дни Александра Дюма-сына. Ведь это его личная история превратилась в пьесу, а потом, очаровав итальянского оперного гения Верди, в либретто Франческо Мария Пьяве. Фальшь в спектакле Талеви представлена с размахом. Предельно реалистично. Бегают костюмеры, помощники, ищут невидимое золотое сечение. В прозрачном павильоне из нитей происходит оргия, такая же фальшивая и формальная, как вся модная тусовка. Даже реального вожделения в этих людях-позерах нет. Демонстрация нарядов (живые манекены движутся в такт музыке - не мешая, не помогая, ничего не выражая…) не эпицентр, а, скорее, некая высшая точка стихии подделок. Нет, все красиво - недаром у художницы по костюмам Ани Ванг Краг серьезный и убедительный послужной список. Вызывающе-белоснежное платье Виолетты в первом действии, алое, полыхающее одеяние во втором, на балу Флоры, словно прочерчивают линию судьбы.

История печальной короткой любви, трагедия женщины, которая в какой-то момент покинула лживый кукольный дом, вырвалась из рамок навязанной ей жизни¸ как из тесного корсажа, ответила живой любовью на любовь - а потом была унижена и брошена в холодную пустыню, рассказана разными оперными коллективами многократно. Опера "Травиата" так популярна, что любые комплименты ей звучат почти как китч. Недаром эту приверженность дилетанта говорить о чуде "Травиаты" иронично отмечал Владимир Набоков. Она и в самом деле так ясна и хороша, что ей откликается любой слушатель. Понятна и неофитам, и просто любопытствующим. Мир носит это творение на руках. Давно, почти с самого рождения в 1853 году. Уже были эталонные спектакли, эталонный фильм Франко Дзеффирелли с Пласидо Доминго и Терезой Стратас, в котором эталонно творят чудотворство Екатерина Максимова и Владимир Васильев…

С "Травиаты" начиналась история оперы в Израиле. И вот наша сокровищница снова пополнилась. Главный хранитель клада - оркестр Ришон ле-Циона. И его музыкальный руководитель дирижер Дан Эттингер. Дан Эттингер - большой художник. Его харизма, погруженность в материал и в то же время решительное стремление сказать по-своему, сказать свое, очевидны. Дирижер в единстве с солистами, - они единомышленники, у них одна драма и одна экстатичная вершина. Темы оперы наполнены движением, волнением. Дирижер ведет оркестр так, что музыка кажется рожденной здесь и сейчас.

Прекрасен наш оперный хор. "Травиата" не относится к типу "хоровой оперы", как, скажем, "Набукко". Но хор в спектакле играет важную и выразительную роль. Прежде всего - потому, что безупречно звучит. Такое исполнение может составить честь самому авторитетному мировому театру. Контрастные динамические оттенки, прекрасная артикуляция, красивое аристократичное звучание, творческое единство - все эти качества и свойства проявляет хор Израильской оперы. Хормейстер Асаф Бенраф осуществил то, что всегда предполагалось, ожидалось - отшлифовал этот драгоценный материал. Хор радует и восхищает…

…Виолетта. Она - суть и эмблема оперы. Потому что опера примадонская. Самая главная в любой "Травиате" - примадонна. В нашем случае победительница и волшебница - израильское сопрано Хила Баджо. Она музыкальна и вдохновенна. В смысловых акцентах дуэтов и ансамблей, в цельной и сильной актерской игре. В изяществе, искренности арий, в обреченности бравурной кабалетты, в той безграничной нежности, робкой надежде на счастье¸ в светлой самоотверженности, которой награждает любимого. Надо видеть, чувствовать, как она прикасается к его щеке, как смотрит на него. Ей веришь. От нее не оторвать глаз.

Альфредо - итальянец Оресте Козимо. Впервые на нашей сцене. Его герой пылкий, легковерный, озорной, вспыльчивый. У артиста красивый тенор, гибкий, хорошо озвученный во всех регистрах. Он органичен, играет и поет увлеченно. Дуэты с Виолеттой наполнены драматизмом и подкупают искренностью. Страстью. Высоким горением истинного чувства.

Жоржа Жермона на премьере спел Йонут Паску. Лично я от этого баритона давно никаких вокальных откровений не жду. Хотя партию папаши-ханжи, озабоченного чужим мнением, личным покоем, статусом семьи он преподал убедительно…

Клубок страстей, амбиций, искусственных наслаждений, эгоистичного стремления укрепить свой авторитет, имя, престиж, укрепить любой ценой - даже ценой жизни другого человека. Таковы приметы действительности. В нашем спектакле губит Виолетту не болезнь (если меняется время действия - меняется, хотя бы ненамного, и причинно-следственная связь). И какая тут романтичная чахотка, когда прогресс, папарацци, дом набит видеокамерами, а переписываются герои с помощью мобильных телефонов. Виолетту губит мир, в котором оболочка, упаковка, эгоизм правят бал… А любовь - элемент комфорта. И это современно, актуально. В актуальности таится опасность. И жаль, что так. И горько, что эта тенденция побеждает.

Ложь депутатов-кандидатов, ходульных выспренних фраз рекламы, власть чужого растиражированного мнения - все это с орбиты, которую символизирует картинный, медленный и бессмысленный поток моделей на подиуме…

…Музыка отзвучала. Смолкли аплодисменты. Виолетта умерла. Мы стали на ее жизнь старше. Мудрее. Счастливее. Да-да. Именно так и есть. От хрусталя голоса Хилы Баджо. От того порывистого, отчаянного, покачнувшего мир объятия, которым Альфредо пытается удержать¸ защитить любимую. Мы примерили на себя печаль, испытания, альтруизм, а ведь именно этим, альтруизмом, беззаветным желанием больше отдать, чем оставить себе, прекрасна главная героиня великой оперы. Я вышла в ночь, почему-то вспомнилось: "И нам сочувствие дается, как нам дается благодать"… Спектакли на сцене Израильской оперы продлятся по 10 августа.

PS. Когда опера закончилась, и начались поклоны и овации, Дан Эттигер взял микрофон и сообщил залу, что этим спектаклем прощается со сценой самый, пожалуй, цельный, бескомпромиссный, уважаемый артист Израильской оперы Владимир Браун. Который в этой постановке играет доктора Гренвиля. Браун - добрый талисман, легенда театра. Мы видели его Жоржа Жермона, Мефистофеля, Бориса Тимофеевича Измайлова, Водяного, доктора Дапертутто и многих других. На разных языках. В различных стилях, костюмах. Всего около 80 партий, почти 1000спектаклей. Дисциплина и преданность профессии, глубина прочтения и больших партий, и эпизодов, умение жить в образе так¸ что энергетика передается партнерам, залу, четкость речи - фирменные отличия Владимира Брауна. Примите¸ дорогой господин Опера, любимый Володя, восхищение и благодарность!

Вот, пожалуй, и все, что я хотела сказать по поводу новой работы нашего театра. Цените оперу - это уникальное и благословенное искусство!