Почему женщины готовы выложить за туфли безумные деньги?

Вас случайно заносит в роскошный зал крупного манхэттенского магазина. Перед вами лежат великолепные туфли из красной кожи. Что насчет каблуков? Десять сантиметров, идеальный изгиб. И вам даже не нужно переворачивать туфли, чтобы посмотреть на ценник. Вы и так все знаете: они стоят целое состояние.

Вы читали Адорно (Теодор Адорно – немецкий филососв и социолог, - прим. ИноСМИ). Вы в состоянии отстраненно оценить то страстное желание, что вызывают в вас эти туфли. Даже если забыть о том, что вы (кстати, вполне обоснованно) испытываете классовую ненависть к тем, кто любит затовариваться в таких магазинах. И считаете, что столь огромная цена таких, в общем-то, ненужных вещей – настоящее зло в мире, где некоторые не могут наскрести денег на миску риса.

Да и вообще, вы не одобряете такой магазин, вид, который он пытается себе создать, его музейные замашки, блеск. Вам кажется, что в обычной жизни люди не должны быть столь вычурными, столь роскошно совершенными. Кроме того, ваше понимание прекрасного заставляет вас ценить скорее некую небрежность в одежде. Но вы все равно неспособны заставить себя выйти из магазина.

Вы не слишком-то верите, что туфли могут преобразить вас, сделать другим человеком, улучшенной версией вас самой. Вы прекрасно понимаете, что даже в этих туфлях вы все равно останетесь собой, что ваши проблемы не исчезнут как по волшебству, и что от туфель не будет исходить какой-то особый блеск. (Хотя, пожалуй, насчет блеска такой уверенности у вас все же нет. Вы подозреваете, что он здесь все-таки возможен).

Сьюзан Зонтаг в больших магазинах

Вы прекрасно понимаете, что женщины, которые вызывают у вас восхищение, не стали торчать бы в магазине под снисходительными взглядами расфуфыренного продавца, чьи комплименты отдают высокомерным презрением. Вам даже в голову прийти не может, что Джанет Малкольм (Janet Malcolm) или Сьюзан Зонтаг (Susan Sontag) были бы готовы потратить 40 минут своей умственной энергии на созерцание этой пары туфель.

В 1916 году великолепная и ярая феминистка Ребекка Уэст (Rebecca West) опубликовала в The New Republic целую серию статей с критикой стремления женщин к так называемой "элегантности". В жестком самокритичном порыве она написала: "Я трачу на личные нужды жизненные силы, которые могла бы сохранить для работы".

Она имела в виду фиолетовое атласное платье. Она говорила о фривольных статьях, которые ей пришлось написать, чтобы позволить себе это платье, вместо того, чтобы сосредоточиться на чтении, размышлениях и искусстве.

Сегодня же, удобно устроившись в новом столетии, вы можете произнести прекрасную и выверенную речь о том, почему современные женщины могут позволить себе роскошь похода за туфлями и в то же время не отказываться от интеллектуальных и профессиональных задач.

Вы можете привести (убедительные) аргументы о том, что женщины могут сами решать, сколько времени им нужно потратить на прическу и одежду, и что наличие возможности для принятия такого решения - чрезвычайно важная вещь. В то же самое время вы понимаете, что эта отполированная речь на самом деле лишь прикрытие для нерешенной проблемы, что сейчас, в этот самый момент вы, стоя с парой красных как губная помада кожаных туфель в руках, тратите на личные нужды жизненные силы, которые можно было бы сохранить для работы. И вам прекрасно известно, что большинство знакомых вам мужчин не тратят столько же жизненных сил (пусть сейчас все же больше, чем раньше) на обувь, мелирование волос или прочие эквиваленты "элегантности" в Нью-Йорке XXI века. Столетние жалобы Ребекки Уэст на себя саму, всех женщин в целом и всю нашу культуру по сути не так уж ошибочны, стары и неактуальны. А вы можете поставить перед собой вполне обоснованный вопрос: зачем вообще вы торчите полдня в магазине?

Ну и, конечно же, нельзя забывать о том, что эти туфли просто сногсшибательно дороги. Настолько дороги, что они буквально переносят вас в иной мир, который так не похож на тот, в котором вы обычно живете. У вас возникает ощущение, что вы держите в руках деньги из "Монополии", валюту страны, из которой вы собираетесь уехать, и не уверены, какой у нее курс. Сам факт того, что вы не можете позволить себе или оправдать покупку туфель в некотором роде освобождает вас, как будто спокойно держащая в руках коробку с туфлями женщина (даже если эта коробка особенно хороша) попросту не может быть вами, а все ее поступки – это безрассудство какой-то незнакомки.

По стопам Гэтсби

В этом-то, как вы понимаете, и заключается проблема Америки, культуры, которая представляет собой взрывоопасный коктейль кредита и фантазии. Вот она, эта соблазнительная, но потребительская по своей сути идея, близкая по своей сути "Великому Гэтсби" мысль о том, что вы можете преобразить себя с помощью вещей.

Вот немногое из того, на что вы недавно решили не тратиться, посчитав его "слишком дорогим": зимний шарф, сандвич на обед неподалеку от офиса, подписка на The New York Review of Books, малина.

Если вы выйдете из магазина с туфлями в руках… хотя, может, и не выйдете, может, некий порыв здравого смысла, чувство вины остановит вас, пока не слишком поздно. Ну да ладно, если вы все же купите их, они сработают как наркотик: все тревоги, которые преследовали вас до похода в магазин, отойдут куда-то назад. А когда вы двинетесь по улице в потоке машин, то неподвижный и застоявшийся город внезапно покажется вам полным возможностей.

Отмеченные в календаре вечеринки будут выглядеть куда интереснее, а вы в новых туфлях – на порядок сильнее, стройнее, свободнее, неуязвимее. Кто-то из покупателей отпустил милое замечание, что такие туфли "нескромные", но так ведь скромность – это не про вас!

Здесь, конечно, пуритански настроенный или хотя бы умеренно здравомыслящий человек отметит, что это чувство побега от проблем и собственного всесилия на самом деле – преходящее, искусственное, пустое ощущение. Но ведь не в этом дело. Да и верно все же не до конца.

Вы действительно хотите быть женщиной, которая пытается прыгнуть выше головы, готова пойти на жертвы ради пары туфель, наделяет их чуждым любому материальному объекту ореолом романтики? Ну а что, может, и так.

Кэти Ройфи, "Slate.fr", Франция