Одна из самых ярких российских актрис Лия Ахеджакова дала интервью "Собеседнику".

1938 - родилась 9 июля в Днепропетровске
1977 - поступила в труппу театра "Современник"
1991 - получила "Нику" за роль в фильме "Небеса обетованные"
2013 - приняла участие в митинге на Болотной площади 2014 - выступила против политики Путина в отношении Украины

- Лия Меджидовна, новости у нас так себе, если честно. Поправочный триумф, с которым нам теперь жить до следующего раза, приговоры на ровном месте, театры на паузе, полный разгул по телевизору: Макаревича, например, хотят пустить на абажуры...

- А меня на что хотят, не упомянули?

- Пока нет. Но ругают. Говорят, своих защищаете. Серебренникова, Ефремова.

- Ну если за это ругают, то все в порядке. А по поводу происходящего у меня тяжелые ощущения. Все как-то навалилось кучей. И то, что с Мишей случилось... Аллочка Покровская, его мама и очень дорогой мне человек, незадолго до смерти говорила мне: я так нервничаю - Мишу или посадят, или убьют. Вот что такое материнское сердце. И то, что с Кириллом... Я-то знаю наше правосудие, они запросто могли посадить невиновных. А сейчас, во время этого коронавируса, попасть в тюрьму - это верная гибель. Ужасно я перенервничала. Плюс в театре у нас не очень хорошо, не очень просто складываются отношения у замечательного совершенно человека и прекрасного режиссера Виктора Анатольевича Рыжакова. Я, Марина Неелова, Чулпаша, Люся Крылова, Алена Бабенко - мы все, женщины, ужасно рады, что его назначили худруком "Современника", я уж не знаю, как остальные. Но ему очень тяжело сейчас, потому что были и другие претенденты. В общем, и атмосфера в театре, и то, что театры закрылись из-за вируса и незнамо когда откроются - все это нерадостно, конечно. Я уж не говорю о том, как сложно в нашей стране сделать спектакль по всем этим регламентам, чтобы тебя при этом не объявили вором. Потому что если ты съел яблоко на сцене, то как ты его в отчете запишешь? Было яблоко - и нет яблока. Более того, его по безналичке не купишь. Об этом недавно писал Владимир Урин (директор Большого театра. - Авт.), это знают все крупные и мощные руководители театров, и они вынуждены с этим считаться. Я ходила на суды по "театральному делу" - страшно и невозможно видеть, как Кирилла, Лешу Малобродского, Юру Итина и Соню Апфельбаум судили люди, которые сроду не были в театре! Как следователь говорил, что не было спектакля "Сон в летнюю ночь" и "все ваши рецензии - фейки". "И где отчисления автору?" - интересовался следователь. "Так помер Шекспир", - ему говорят. Это же как дико все! Это всем было очевидно, но судили те, кто и понятия не имеет, что ставит "этот Серебренников". Какая, к черту, "Платформа", какие эксперименты, какие независимые экспертизы! Посадить их, и всех делов!


Мы не знаем, какое брать оружие

- Непонятно, что страшнее: некомпетентный суд или крики "почему такой мягкий приговор". Толпа ждала реального срока, а не условного. Почему?

- Я думаю, что пропаганда развратила людей, у которых недостаточно образования, человеческого опыта, знакомства с литературой, тех, кто никогда не был в настоящем театре и довольствуется какой-то белибердой и полной профанацией. Помои вместо вкусной еды. И еще одна вещь: сейчас очень модно плевать в интеллигенцию. И в этом смысле наша история даже не по спирали идет, а по кругу. Вот какая беда. Казалось бы, все учились в школе и у нас столько людей с высшим образованием, но слой оболваненных людей - огромнейший. И это заслуга, между прочим, нашего телевидения, которое не гнушается пропагандой.

- Может, сами люди, без всякой пропаганды, отбросили сегодня стыд?

- Знаете, что, - вздыхает Лия Ахеджакова как-то тяжко, - я помню время, когда травили Пастернака. И ведь травил-то его Союз писателей прежде всего. Понимаете? А обыватель подтягивался, доверяя этим лауреатам, не разбираясь, не желая думать и отбрасывать пропаганду и ложь. Вот и сейчас находятся люди, которые, повторяя за пропагандистами, начинают говорить: "эти актеришки - алкоголики и воры", возмущаться, почему так высоко оплачивается труд этих "дармоедов" и так низко - труд простых людей, которые работают на конвейере. А так говорить может только тот, кто не включает свои собственные мозги. Я играла в маленьких городах, где в театрике на полу весь линолеум отстал, где на сцене досточки проваливаются, а в зале сидят люди, которые понимают каждый смысл, вложенный в спектакль. И этот залик на 500 мест заполнен людьми, которых я обожаю, и мы понимаем друг друга, у нас об одном душа болит. В каждом маленьком городке есть такие люди. Это и есть интеллигенты, нельзя их путать с обывателями, жертвами страшной пропаганды.

- Интеллигенция, она же в основном и оппозиция, сегодня ведет бесконечные споры "среди себя и своей мамы". Хоть по делу Серебренникова, хоть по голосованию - ходить, не ходить... Нет взаимопонимания. Нет и результата.

- Да. Мой друг, достойнейший человек, говорил: "Ты что, с ума сошла? Пойди и напиши "нет". Но мое мнение - не надо было в этом участвовать. Ну бесполезно! Все равно выигрывает тот, кто подсчитывает голоса. Очевидно же, что все было решено заранее. Но разные мнения - это не раскол. Просто мы не знаем, какое брать оружие. Я пару раз была на митингах уже после Болотной, там были такие замечательные люди! Но власти все время придумывают новые устрашения. Сначала арестовывали на 15 суток. Следующий шаг: мальчик вышел из метро не там, где надо, или бросил стаканчик в полицейского, а тот испытал жуткую боль - и мальчика на 4 года ухайдакают. А дальше уже стали рублем бить - штрафами. Ты пойдешь на митинг, а потом с тебя потребуют какой-то штраф - 700, 800 тысяч, а то и миллион. А у человека зарплата 17 тысяч, и то сейчас он не может работать, потому что коронавирус. Вот это подло - рублем бить за то, что человек имеет свое мнение и не считает нужным скрывать его.


Они эту Конституцию в гробу видали

- Лия Меджидовна, а как вы относитесь к агиткам от ваших коллег-актеров?

- Очень плохо. Меня это жутко разочаровывает. Но, вы знаете, есть такая вещь: если ты хочешь помочь больным детям, за которых не хочет платить государство, чтобы они жили, а не умирали в муках, то ты должен сотрудничать с властью. Если ты хочешь помочь своему театру, чтобы актеры не поумирали с голоду, а получали зарплату, чтобы ты мог пригласить хорошего режиссера на постановку, чтобы не приходили полицейские или люди из Министерства культуры и не снимали спектакли, не говорили, что ты украл деньги, надо сотрудничать с властью. Иногда ты вынужден стать "доверенным лицом" потому, что за тобой огромный коллектив, который надо кормить. Но когда это по зову сердца, тогда это омерз... нехорошо.

- А по результату разве не одинаково - по зову сердца ты снимаешься в агитке или потому, что тебе нужно обеспечить хорошую жизнь театра? Люди видят кумира и верят ему.

- Я бы не стала это делать. Но теми, кто снимается, явно движет какая-то надобность. Они эту Конституцию в гробу видали, они ее никогда не читали и не прочтут, пока их не обвинят, что они обокрали Министерство культуры. Да, цена огромная - человек рискует своей репутацией.

- Ну вот Виктор Рыжаков, новый худрук "Современника", он же не участвовал в этом агитационном шабаше?

- Вот и получает. Не буду говорить об этом, не хочу навлекать. Да, Рыжаков порядочный и очень достойный человек. И Костя Райкин, и Андрей Могучий, и Валерий Фокин, и Владимир Урин, и Женя Миронов - они порядочные люди. Они как могут уворачиваются от участия во всем этом.

- А все-таки как бы вы сформулировали, какой месседж заключается в деле Серебренникова?

- Если будете брать у нас деньги - будете делать то, что мы вам прикажем. Будете работать на ту идею, которую вам спустили сверху. И вы будете доносить до зрителей те смыслы, что позволены и нужны власти. Вы живете на наши деньги - так что будьте любезны.

- "Театральное дело" началось при Мединском и с его одобрения. А при Ольге Любимовой оно как раз завершилось. Может быть, она будет вести другую культурную политику?

- Я не знаю, каким она будет министром. Она дочь очень хороших родителей, но родители не отвечают за своих детей. Если она пошла в эту власть, то у нее два пути: или уйти из нее, или разговаривать на ее языке. Других вариантов нет, я думаю. Я никогда не была никаким начальником и не знаю, можно ли быть во власти и при этом служить истине и быть порядочным, честным человеком, который защищает какие-то демократические идеи. Хотя я знаю один пример такого министра культуры нашего времени - это Авдеев. А сейчас я смотрю, что в Московской думе обнаружилась женщина Елена Шувалова, которая вдруг все разнесла на фиг, пошла вразнос, чтобы добиться правды и честности в отношениях с жителями города. Да, такое бывает все же в наших городах, не только в Москве. Потом, когда придут другие люди, появится такая сатира на нынешнее время! Такие появятся замечательные спектакли, фильмы и книги! Но жить в эту пору прекрасную уж не придется мне. Я не доживу.


Мы с Чуриковой поклонники "Порнофильмов"

- Лия Меджидовна, я хочу вас спросить про Михаила Ефремова. Недавно от его имени было распространено заявление о том, что он просто клоун, который читает оппозиционные стишки за деньги и вообще не может быть против Путина, потому что Путин "кормит всех людей культуры". Многие думают, что это было сделано его адвокатом Пашаевым. Но как вообще такой адвокат мог оказаться у Ефремова?

- Во-первых, это не лично Мишины слова. Это интерпретация. А цель заявления в том, что Миша хотел себя этим как-то отделить от оппозиции, чтобы прекратить эти подлые пропагандистские обобщения: мол, "эти богемные пьяные оппозиционеры на машинах сбивают людей, а их отмазывают". Мишино дело настолько страшное, что там нужно крайне тщательно разбираться. А уже наделана масса ошибок! Например, эксперты в первую же минуту должны были осмотреть машину и немедленно все запротоколировать, но этого не было сделано. Я знаю, что и Орлуша (поэт Андрей Орлов) предлагал адвоката, и Виктор Ануфриев, адвокат Юрия Дмитриева, мне сразу позвонил и предложил защищать Мишу.

- По во всей видимости, нынешнего адвоката нашла семья.

- Ничего об этом не знаю, - вздыхает Ахеджакова. - Я с Соней не созванивалась, потому что боюсь вникать в это дело. Я все время звоню Орлуше. Этих ребят - Андрея Орлова, Андрея Васильева и Мишу Ефремова - я узнала, когда им было от 10 до 13 лет. Я с ними снималась в Ялте, и так они в моей жизни и остались. Благодаря маленькому Мише я познакомилась с Аллочкой, его мамой, и она стала моей самой любимой подругой, и с Олегом Николаевичем, которого я тоже очень любила. Но мне кажется, и тут я прислушиваюсь к порядочным и умным людям, которые независимо расследуют и вникают в это происшествие... Там есть какие-то очень важные детали - и сейчас я склоняюсь к тому, что у этого дела есть режиссер.

- Вы думаете? А кто и почему?

- Потому что были эти проекты "Господин хороший", "Гражданин поэт", "Господин заразный", которые Миша делал блистательно. Это блистательные тексты Быкова и Орлуши, но их читает потрясающий артист с изумительным чувством юмора - Миша. И от этого они стреляют еще сильней. Никакая речь на митинге не может сравниться с силой этих текстов, которые с таким талантом произносит Миша. И это тянет на то, чтобы им заинтересовались определенные люди, которые обслуживают идеологию.

И Дмитрию Быкову, который пишет и о победобесии, и об этом обнулении, теперь за руль нельзя садиться. Ни в коем случае. Ни трезвому, ни пьяному. А его "Жигули" ему надо поменять на какую-нибудь более мощную машину, чтоб там были система безопасности и черный ящик. Это я, конечно, шучу, но во всякой шутке есть доля некоторого страха, который на меня нападает в последнее время. Я и сама боюсь за руль садиться теперь.

- Пару лет назад Андрей Орлов мне говорил, что действенность этих стихотворных проектов преувеличена. Концерты "Гражданина поэта" проходят в залах максимум на тысячу человек, посмотреть это можно только в ютубе. Никакой реальной угрозы для власти они не несут. Так какой смысл губить Ефремова из-за этого?

- Я думаю по-другому. И когда Гребенщиков поет "Уходи, Вавилон", и когда поют свои последние вещи Макаревич и Юрий Шевчук - им тоже надо быть очень осторожными за рулем. И Васе Обломову, и Слепакову. А еще есть этот чудный мальчик из Подмосковья, группа у которого называется... "Порнофильмы". Вот! Фамилию посмотрите (Владимир Котляров. - Авт.). Мы с Чуриковой его поклонники жуткие! Я теперь люблю блогеров, с которыми совпадает мое мировоззрение. А таких людей достаточно. Они проявляют огромное мужество, потому что мы знаем, что и блогеров сажают теперь.

- С другой стороны, вы же знаете, есть тяжелый фактор против Михаила: нельзя ездить пьяным.

- Вы понимаете, это очень просто делается. Можно посидеть за столом с хорошими новыми знакомыми, они тебе и нальют, а потом немножко туда и подсыплют, и проводят тебя до машины, и приспособление какое-нибудь тебе туда поставят. Это все возможно. А у нас это традиция особенно мощная. Я не знаю, что было с Мишей, но есть, например, полковник полиции на пенсии из Смоленска, который всю жизнь занимался этими дорожными авариями, он подробно разбирает эту аварию и настаивает, что видео аварии смонтировано. И нет никаких оснований думать, что это конспирология. Нет. Там много странного.

- Говорили, что в тот вечер у Михаила было особенно плохое настроение и раздавленные чувства, потому что он узнал об увольнении из "Современника".

- Нет, не думаю. Наш Рыжаков абсолютно порядочный человек, его поддерживают такие же замечательные люди - Римас Туминас, Андрей Могучий, Фокин, Миронов, Дима Быков... и я точно знаю, что он не мог Мише такое сказать. Не мог. Хотя пьяные люди иногда собой не владеют, и мало ли что там было. Я не знаю, кто Мише подливал и с кем он выпивал. Но я вижу, что на федеральном телевидении в отношении Ефремова творится просто шабаш.

- Лия Меджидовна, знакомо ли вам чувство гражданского сиротства?

- Я не могу назвать свои ощущения сиротством, потому что есть очень большое количество замечательных людей, с которыми мы говорим на одном языке. Они живут в разных городах России и в разных странах. А я много езжу со спектаклями. Мы объездили всю нашу страну и весь мир, например с пьесой Коли Коляды "Старосветская любовь". Даже в Австралии играли. А еще я очень дружу с Люсей Улицкой. И мне очень хотелось, чтобы моя фамилия была рядом с ее именем, и вот Марфа Горвиц сделала спектакль "Мой внук Вениамин" по пьесе Люси Улицкой, в котором я играю. Мы ездим с ним по всей России, большим и маленьким городам, были в Нью-Йорке, в Торонто и в Иерусалиме. Я очень люблю эту жизнь - я же из актерской семьи, папа режиссер, мама актриса, и как только начинался месяц май, мы всей семьей и даже с собакой ехали туда, куда ехал наш театр, чтоб не сдохнуть с голоду. И вы знаете, сколько в России потрясающих людей! Любви у нас гораздо больше, чем сиротства! Я помню, как однажды в Австралии нас повели в ресторан на ужин. Там была музыка, и какой-то грузинский эмигрант пригласил меня танцевать. Я говорю: "Что вы так волнуетесь, у вас руки дрожат". А он: "Волнуюсь, у меня ощущение, что я танцую с Родиной".