"Чем дольше я просматривал видеоматериалы с записями допросов Романа Задорова, тем больше понимал, как топорно работало следствие", - сказал "Деталям" адвокат Григорий Курзинер. На днях он выступал экспертом на очередном слушании дела Задорова в окружном суде Назарета: адвокат защиты Яром Халеви попросил его представить свое мнение по вопросам, касающимся законодательства России и Украины. В этих государствах Курзинеру довелось практиковать ранее.

- Во время допросов Романа Задорова, которые записаны на пленку и ведутся на русском языке, очень часто мелькают такие термины как "чистосердечное признание" или "явка с повинной", - рассказывает Курзинер. - Причем следователь, ведя допрос, использует эти слова в привычном для подозреваемого контексте, характерном для российского или украинского УК - но отнюдь не для израильского.

Однако предлагая Задорову "чистосердечно признаться", исходя из понятий российского или украинского уголовно-процессуального права, следователь вводит подозреваемого в заблуждение. Я объяснил суду, что в бывшем СССР чистосердечное признание влекло за собой серьезное смягчение наказания, это было нормой и определяло во многом поведение советского подсудимого: даже обвиняемого в убийстве не приговаривали к смертной казни, а давали ему только 12-15 лет тюремного срока. А когда суд первой инстанции не учитывал чистосердечное раскаяние и явку с повинной, потом Верховные суды России и Украины снижали наказания подсудимым, приговоренным к пожизненному заключению за убийства.

- В Израиле не так?

- В израильском законодательстве нет таких понятий как "чистосердечное признание" или "смягчающие вину обстоятельства". Это не обязывает суд смягчить наказание, уменьшить срок заключения. А в прошлом, когда Задорову выносили приговор, у суда даже права не было снизить наказание за такого рода преступление - только пожизненное заключение, не меньше. Это сегодня в делах об убийствах суд наделен расширенными полномочиями, а раньше наказание было только одно - пожизненное заключение.

То, что между израильским и российским или украинским законодательствами разница велика, Задорову обязан был объяснить следователь. А он вместо этого ввел его в заблуждение, напирая на то, что такое чистосердечное признание сулит ему уменьшение срока наказания. Задоров, прежде работавший в Украине в органах правопорядка, понимал, что такое "смягчающее вину обстоятельство" - но так, как его трактует украинский закон, а не израильский. Это и могло подтолкнуть его сделать признание.

- Задоров мог не знать этих нюансов?

- Безусловно! Он к моменту задержания всего несколько месяцев жил в стране. Я просмотрел записи его показаний и проанализировал ход допросов, чтобы понять, к каким методам и трюкам прибегло следствие, чтобы добиться признания. Допросы на русском языке, записи в камере следственного изолятора, в допросной, а также в камере, где он сидел вместе с подсадным, который якобы также добился от него признания в совершенном преступлении…

- Прокуратура противопоставила вашей экспертизе свою?

- Она не выдерживает критики. Аргументируя требование максимального наказания, представили приговоры суда высшей инстанции тем, кто обвинялся в совершении тяжкого преступления во второй или даже в третий раз! Например, в Украине один обвиняемый за убийство двух человек был приговорен к 15 годам лишения свободы, отсидел, вышел - и снова убил, после чего его приговорили к пожизненному заключению. Но я же говорил, что российские или украинские суды обязаны, по закону, учитывать смягчающие обстоятельства лишь в том случае, если преступление совершено впервые. Почувствуйте разницу!

- А что следователям в Израиле закон запрещает делать, чтобы получить показания? Могут ли они провоцировать подозреваемого? Обещать то, что точно не выполнят? Выдавать желаемое за действительное?

- В ходе допросов разрешено вводить подозреваемого в заблуждение или провоцировать. Но исключительно в рамках дела. Ты не можешь говорить ему, например, что существует некий закон, позволяющий смягчить наказание в случае добровольного признания, как это было с Задоровым. Следователь не имел права говорить, что ему скостят срок, если он добровольно признается в совершении преступления.

- Что можно было сказать?

- Что суд может учесть сотрудничество. Но сам следователь ничего обещать не может и не должен. Да, в израильские судах адвокаты нередко просят суд учесть чистосердечное признание, упирая на то, что это сэкономило время проведения расследования и судебных слушаний. Адвокат может просить суд о снисхождении - но не более того.

А Задорову, который и так находится в состоянии сильного стресса, совершенно морально подавлен, следователь обещал поблажки - хотя ничего обещать не должен. Добавьте к этому и "наседку", который постоянно промывал ему мозги, убеждая признаться - и картина станет полной.

- Вы настаивали в суде, что Задоров был введен в заблуждение?

- Нет, и как эксперт я не могу этого сделать, мне запрещено выставлять оценки следствию. Моя задача - показать несоответствие того, что обещал Задорову следователь, с тем, что Задоров получил. А вывод о том, что Задорова ввели в заблуждение, должны были сделать на основании моего экспертного заключения сами судьи. Надеюсь, что мне удалось их убедить.

- Можете привести какие-то примеры из полицейской практики, когда трюки, к которым прибегают следователи, были оправданы?

- Да, конечно. Представьте себе комнату для допросов, подозреваемый предупрежден, что любое слово, сказанное им в этой комнате, может быть использовано против него - и, понятно, разговор не клеится. Тогда следователь говорит ему, будто подельники подозреваемого уже дают показания, и чтобы доказать это, просит доставить в эту комнату еще одного подозреваемого - подтвердить сказанное. Заводят второго, сажают рядом, оба пока молчат, но в это время в коридоре раздается какой-то шум, крики… Следователь вскакивает и выходит. При этом он, конечно, не говорит подозреваемым, что прибег к трюку и просто зашел в соседнюю комнату, где стоят камеры и записывают все происходящее в допросной. И пока эти двое между собой общаются, следователь за ними наблюдает, а затем использует запись для того, чтобы "расколоть" каждого по одиночке.

Могу еще вспомнить дело, которое расследовалось 10 лет назад, но о нем до сих пор вспоминают и следователи, и преступники. На судебное заседание по продлению ареста везли задержанных торговцев наркотиками, человек десять примерно, которых сдал полицейский агент, работавший под прикрытием. Ребята выдались дружные, упорные: молчат как рыбы, со следствием на сотрудничество не идут. Положение патовое: если суду не представить соответствующие доказательства, их отпустят. И вот по дороге из СИЗО машина с задержанными попадает в небольшую аварию. Полицейские заглядывают в автозак и спрашивают, есть ли пострадавшие? Хочет ли кто из задержанных отправиться в больницу на проверку? Как вы понимаете, в больницу захотели все, каждый нашел у себя какую-то причину. Тогда всех везут в больницу Ихилов в Тель-Авиве, в приемном покое огораживают для них специальное пространство, приковывают наручниками к кроватям и оставляют ждать, пока к ним не подойдут врачи или санитары.

Их держат там ровно четыре часа, а затем забирают и везут в суд. Можете себе представить, какое было шоу, - а я находился в этот момент в зале суда, и видел все своими глазами! - когда полицейские показали видеозапись четырехчасового общения этих людей! Доказательств с лихвой хватило на продление срока содержания под стражей…

Все это делалось в рамках закона. А в случае с Задоровым действия следователя законными не могут быть названы ни при каком раскладе.

- За неправомочный арест или тюремное заключение полагается компенсация?

- Да, такое хоть и нечасто, но случается, и государство исправно платит "штрафы", как того требует закон. Я недавно в судебном архиве наткнулся на пару таких дел. В одном случае человек, отсидев по ошибке, получил компенсацию в размере 500 000 шекелей. В другом случае подозреваемый оговорил себя - признался в убийстве, которое не совершал. В его признании было множество несоответствий, даже неверно указанное место убийства, но его все равно осудили, и он сидел много лет, пока смог возобновить процесс и доказать свою невиновность. Государство выплатило ему миллионы шекелей за допущенную следователями ошибку. Вот только, как мне кажется, не стоят все эти миллионы пятнадцати лет, несправедливо проведенных за решеткой.

- Бывает, что компенсация не выплачивается?

- Если доказательства невиновности не абсолютны, то стороны могут прийти к соглашению, позволяющему обойтись без выплаты компенсаций. Но это к делу Задорова неприменимо - думаю, что его адвокат Яром Халеви не согласится на сделку, пойдет до конца.

- Как дальше будет строиться процесс?

- Сейчас стороны начнут участвовать в письменных прениях, затем суд уйдет на каникулы, а в октябре будет определено, когда состоится заседание, на котором судьи вынесут окончательный приговор по делу Задорова.

- У вас, имеющего за плечами столь большой опыт уголовных дел, есть предположение по поводу истории с убийством Таир Рады?

- Только версия: я думаю, что замешан другой человек, не Задоров. В руке убитой обнаружили вырванные волосы, часть - искусственные, видимо, из парика, а часть - женские волосы, не принадлежавшие убитой.

Когда Задорова взяли, то обнаружили дома компьютер, на жестком диске которого - порнофильмы, ролики с убийством детей, садизмом, все в таком духе. Казалось бы - доказательства налицо, вот садист, который мог планировать жестокое убийство. Но Яром Халеви доказал: Задоров приобрел компьютер со вторых рук у постороннего человека, и все эти файлы были записаны, когда его еще не было в Израиле! Почему адвокат смог это установить, а следствие - нет? И почему никто не обратил внимание на то, как именно велся допрос, в каком ключе?

- Что вы имеете в виду?

- Я всегда всем своим клиентам говорю: Боже упаси вас давать показания в виде рассуждений. Не надо излагать следователям свою версию событий, следует лишь кратко отвечать на любые вопросы - "да" или "нет". И вот, Задорова спрашивают, а мог ли он совершить убийство, если бы Рада его "довела"? Следователям нужен был мотив, но Задоров отвечает, что не было у него никакого мотива. "Может быть, она тебя оскорбила?" - продолжает следователь. Из этого вопроса затем выросла версия, согласно которой она его оскорбила, а он ее ударил. Но Таир Рада не была убита в результате удара, на теле следов от удара не обнаружено.

- Тогда на каком основании следствие сделало вывод о его виновности?

- На пленке видно, как Задоров говорит: "Если меня довести, то я могу и убить". И это занесли в протокол допроса как основополагающий факт. Но намерение не означает действия. Точно так же как чистосердечное признание не означает, что ему обязаны были скостить треть наказания, как его пытался в этом убедить следователь.