Фестиваль IDFA в Амстердаме иногда называют "Каннами документалистов". Это и впрямь самый крупный, самый представительный фестиваль из тех, где показывают исключительно документальное кино. И хотя здесь нет звездных дорожек и светских премьер, но фильмы IDFA вызывают неподдельный энтузиазм публики, а многие из них по увлекательности интриги и харизматичности персонажей ничуть не уступают вершинам игрового кино.

Проложив свой маршрут в огромной фестивальной программе, обнаруживаешь две силовые линии, которые держат ее на высоте актуальности. Одна связана с гендерной повесткой, другая - с войной, которую ведет Россия против Украины и против собственных граждан. Интересно, что две эти линии, как будто бы параллельные и друг от друга далекие, сближаются, а в каких-то случаях даже пересекаются.

Итальянский фильм "Легендарные" (варианты перевода - "Сказочные", "Изумительные", режиссер Роберта Торре) знакомит зрителя с группой трансженщин, называющих себя Le Favolose. Некоторые из них - те, что постарше, - действительно живые легенды эпохи сексуальной революции. Одна из них говорит: "Мое тело - это политический акт". Некогда жившие дружной коммуной, они собираются в том же самом доме двадцать лет спустя и делятся своими интимными секретами. Бойцы вспоминают минувшие дни и зачитывают письмо одной из "Легендарных" - красавицы Антонии, которая заболела, умерла и была похоронена в мужском костюме: так ее консервативная семья украла ее гендерную идентичность. Потом собравшиеся на поминальную церемонию переодеваются в обтягивающие платья с блестками и принимаются зажигательно танцевать, как некогда в травести-кабаре. По словам одной, "в выборе между мечтой и безумием мы всегда предпочитали шоу".

Решившиеся поменять пол, трансперсоны приняли на себя первый удар общества, совсем не готового в ту пору к таким радикальным метаморфозам. Изгнанные на обочину, они заплатили высокую цену за то, что нарушили незыблемые табу. Были вынуждены зарабатывать проституцией, не раз сталкивались с унижением и насилием. Зато теперь это настоящие гранд-дамы, гротескно подчеркивающие свою женственность и аристократизм - словно вышедшие из фильмов Феллини, только выглядят живее и достовернее. Картина Роберты Торре заслуженно отмечена призом за лучшую режиссуру в конкурсе Envision ("Внутренний взгляд").

Близок по теме к "Легендарным" бразильский фильм "Необузданное сборище" (другой вариант перевода - "Сырой материал", режиссеры Ас Талавистас, Эла Итда). И здесь мы встречаемся с коллективом небинарных персонажей - трансвеститов и трансгендеров. Они - обладатели самых экстравагантных нарядов, манер и имен, какие только можно вообразить: например, одного зовут Пинк Молотов. Собравшись вместе, они рассказывают о своих травматических опытах. Их мультирасовое происхождение приводит к двойной маргинализации в обществе, по-прежнему относящемся к ним настороженно и часто жестоко: Бразилия занимает первое место в мире по числу убийств трансгендеров. Фильм, представляющий собой спонтанный поток образов и свободную игру цветов, следует стилю жизни своих героев. Он так же далек от мейнстрима, который по-прежнему ассоциируется в массовом сознании с белой маскулинностью; даже геи имеют шанс примкнуть к нему, но только не трансперсоны.

Фестиваль проявил связь гендерной и ЛГБТ-проблематики со сферой документального политического кино. В обоих случаях типичным становится формат coming out. Люди страдают, и их душевные страдания усугубляются из-за неспособности "выйти из шкафа" угнетающей, депрессивной действительности. Но когда мы наглядно видим механизм этой ловушки, а также попытки некоторых узников из нее вырваться, это рождает надежду на перемены.

В России слово "гендер" - один из главных кандидатов войти в число запретных, в одном ряду с "войной". О том, как расходятся живая реальность событий, поведения и языка с навязанной мертвой пропагандистской нормой, рассказывает "Манифест" - российский фильм, победивший в конкурсе Envision. В комментарии жюри сказано: "Мрачный в некоторых своих моментах, фильм представляет собой юмористический, но вместе с тем душераздирающий портрет потерянного поколения при диктаторском режиме. Окруженные насилием и безнадежностью, от дома и школы до устрашающей политической системы, тинейджеры демонстрируют упорное неповиновение и достоинство".

В этом манифесте поколения нет ни одного специально снятого кадра; весь фильм построен из видеороликов, опубликованных подростками в Instagram, Tiktok и других соцсетях в период с 2014-го по 2022-й. Именно в те годы, когда активно шла дегуманизация и милитаризация общества, его подготовка к приятию войны. Сначала мы видим нарциссические подростковые приколы: вот он или она снимает себя, любимого, как тот или та неохотно просыпается, чистит зубы, тащится в школу. Потом знакомимся с убогими, замордованными и агрессивными училками: они благим матом орут на детей и распускают руки, а одна объясняет школьницам, что женщина должна сексуально обслуживать мужа, как только тот пожелает. О подлинном отношении учеников к происходящему в стране можно догадаться по сделанной кем-то надписи на классной доске "Путин вор". Ну а кончается все шокирующими, прогремевшими на всю Россию видео школьного расстрела в Казани и самоубийства двух вооруженных подростков в Псковской области, когда в дом, где они забаррикадировались, ворвалась Росгвардия.

"Манифесту" предшествует пролог: молодые люди в масках опускают в могилу гроб, на котором написано "Будущее России". Режиссер, скрывшийся под псевдонимом Энджи Винчито, сообщает, что не может лично представить картину в Амстердаме по соображениям безопасности. Ситуация вполне символическая: российское документальное кино - то, что не продалось машине пропаганды, - фактически ушло в подполье. А за рубежом его тоже кое-кто не прочь похоронить вместе со всей русской культурой.

Тем более впечатляет, что на IDFA фильмам из России и про Россию была открыта зеленая улица. Причем если в "Манифесте" депрессия уравновешивается подростковым юмором, следов последнего не обнаружишь в шведско-норвежско-франко-немецком фильме "Как спасти мертвого друга" Маруси Сыроечковской, где суицид и наркомания становятся единственными средствами борьбы с детскими травмами и отсутствием жизненных перспектив. Этот фильм показан во внеконкурсной программе Best of Fests - как и финско-норвежско-хорватское "Дело Нового величия" Анны Шишовой-Боголюбовой, тем более лишенное каких бы то ни было иллюзий. Показательный судебный процесс над группой молодых людей, обвиненных в экстремистской деятельности, становится иллюстрацией того, в каком уродливом режиме работает правоохранительная система под надзором и при непосредственном участии спецслужб. Это также прекрасный двойной портрет юной фигурантки дела Анны Павликовой и ее матери Юлии, которая на глазах превращается из обычной, далекой от политики женщины в человека с сильным гражданским самосознанием. Еще один манифест души, не желающей мириться с подлостью и несправедливостью.

Честный российский док (так сокращенно называют документальное кино) сегодня делается или под псевдонимом, или в эмиграции. Образец второго варианта - франко-швейцарский "Рай" Александра Абатурова, награжденный в главном конкурсе за великолепную операторскую работу француза Поля Гийома. В этой картине незабываемы и почти мистические съемки якутских лесных пожаров, и портреты местных жителей, не полагающихся на помощь из центра и выходящих бороться с огнем один на один. Абатуров, живущий в Европе, обращается к своему российскому бэкграунду и делает на этой основе впечатляющее кино.

Победителем конкурса короткого метра стал венгерско-бельгийско-португальский фильм Away Руслана Федотова. Режиссер родом из Беларуси снял его в Будапеште в среде украинских беженцев. Шестнадцатилетние харьковчане Андрей и Алиса помогают тем, кто на десять лет младше. Сцена в школе для украинских детей трогает до невозможности. Они уже очень многое понимают - не только из разговоров взрослых, но и из собственного опыта. "Мой город оккупировали. Потому что Мелитополь - это ворота в Крым". "Там уже развешивают красные тряпки - флаги СССР. Потому что хотят, чтобы Мелитополь стал Россией. Но его освободят скоро". Это говорят мальчики - шести или семи лет. А вот девочка, их ровесница: "В мой дом попала пуля. И дом поломался". Андрей утешает малолеток: "Не грусти, когда-нибудь война кончится, все дома отстроят, и ты вернешься".

Они с Алисой покупают на блошином рынке фигурки солдатиков, рисуют на тротуаре желто-голубую карту Украины ("Тут и Крым наш!"), по ней ползут российские "освободители": получается антивоенная инсталляция. Ее разглядывают прохожие. Один, явно из электората Орбана, негодует: "Здесь вам не Украина, здесь другая страна". Требует стереть рисунок, звонит жаловаться в полицию. Другой прохожий вступает с ним в спор: "Так дождетесь, что они и к нам придут. Как в 1956-м". Между тем Андрей и Алиса тяжело переживают разлуку с близкими и ту трагедию, что постигла их город, родной для них район Салтовку. В телефоне голос мамы: "Рынок разрушили, а так - черешни уже есть. Валера Глущенко попал на фото "Ассошиэйтед пресс", настоящий герой". Пытается утешить сына: у нас все нормально. Хотя нормального ничего нет. "Все, что происходит - это не нормально, никто в такое не мог поверить, но это так - в центре Европы в 21 веке". Голос в телефоне звучит грустно, но совсем беззлобно, без агрессии, и в такой же интонации снят весь фильм.

В небе над Будапештом пролетает самолет. Кажется, держит курс на Стамбул, как определяет Андрей по сайту воздушного трафика в телефоне. Они с Алисой еще совсем молоды, у них чистые, романтичные лица. Но они уже хорошо понимают, что такое горе. В финале девушка вся сжимается и плачет, друг утешает ее. Руслан Федотов делает кино с любовью и нежностью к своим героям, но это та нежность, которая переходит в сопротивление злу.

Главный приз в международном конкурсе присужден фильму "Аполония" датчанки Леа Глоб. Как и в случае "Манифеста", она обращается с видеоприветом фестивалю, только маска не скрывает лица. Позднее мы узнаем, что картина снималась методом прямого наблюдения в течение 13 лет. В подробностях отслеживалась жизнь главной героини, художницы Аполонии Сокол: ее мучительные попытки пробиться на европейскую и американскую арт-сцену, ее длительные отношения с Оксаной Шачко, активисткой украинской радикальной группы Femen. На протяжении этого времени Аполония пережила взлеты и поражения, богатство и нищету, признание и безразличие публики. Много чего случилось в ее личной жизни, включая непоправимую утрату - самоубийство Оксаны. Не менее драматична оказалась судьба самой Леа Глоб: она чуть не умерла при родах и осталась инвалидом, но не оставила съемок, доделав кино до конца.

Результат получился ошеломительным. Жизнь оказалась лучшим драматургом, вплетя в сюжет и украинскую тему, и социальные проблемы арт-сообщества, и феминистскую повестку, и многое, многое другое. Но главное - "Аполония" стала одной из самых значительных кинолент, исследующих драму современного художника, стоящего перед выбором между бескомпромиссным авторским радикализмом и компромиссным успехом. Аполония сделала свой выбор, а Леа сделала о нем серьезный и глубокий фильм.