Природа щедра на мистический символизм. Вот эта "Принцесса ночи" долго набухала бутонами, они извивались как змеи, зловеще краснели, а между двумя сигналами воздушной тревоги злополучного 7 октября, поздно вечером, вдруг начали раскрываться на глазах. В воздухе ни ветерка, только видно, как лепестки распускаются и дрожат от своих судорожных усилий, а потом нас накрыло дурманящим ароматом.
В пятом часу утра вся эта красота стала никнуть и умирать.
Эти цветы - дань памяти нашим погибшим героям - солдатам и полицейским, невинно убиенным гражданским, но осталось еще четыре несозревших бутона для тяжелораненых, тех, кто борется за свою жизнь. Не распускаются, пока те не пойдут на поправку.
Большинство моих читателей, полагаю, уже посмотрело фильм "Голда". Не будем, дорогие израильтяне, детально знакомые с историей "Войны Судного дня", цепляться к неточностям и огрехам. Все равно фильм великий. И там есть один эпизод, когда разведка дает Генштабу и министру обороны "проверенную-перепроверенную" информацию о том, что Египет и Сирия не нападут. Потом, после тяжелой победы заседает комиссия Аграната, где Голда Меир берет все на себя.
Я бы философу Гегелю за его фразу об истории, повторяющейся дважды, первый раз как трагедия, а потом как фарс, яйца оторвал. Но скорее не ему, а цитирующим эту бредь начетчикам, ведь писал Гегель по какому-то конкретному случаю, лень гуглить.
Пока разница в масштабах трагедии, но операция только разворачивается и я, атеист, молю бога, чтобы потери были несопоставимы.
А Судный день или Симхат Тора по большому счету - разница не принципиальная. Те же грабли, только через 50 лет. И Биби, увы, не Голда, он новой комиссии всех сдаст.
Но знаете, о чем я прошу читателя и особо себя? До конца операции, нашей победы воздержаться от любой критики. Когда тысячи железных мечей - экскалибуров не воткнут в сердце Газы.
А пока наша скорбь по погибшим, поддержка их близким, полная солидарность со всеми воюющими героями и вот эти цветы, как дань памяти.
Читайте также
P.S. Мои зарубежные друзья и читатели звонят, пишут, проявляя беспокойство о моей судьбе. Дорогие, это смешно, мы живем Рамат-Гане, в пригороде Тель-Авива, куда пока ничего не долетает. У нас убежище-спальня, усиленная особым бетоном, бронированной дверью и окно прикрыто металлическими ставнями. Что еще нужно, чтобы встретить старость?