Урбанистический белый прибой бежал рядом с автобусом в сгущающихся сумерках. Светящиеся окна и огни фонарей отливали малиновым и золотым. Новых домов, красивых и высоких, в Петах-Тикве появилось много. Нарядные вывески, неоновая реклама. И метротрамвай, в котором я еще ни разу не ездила, преобразил и изменил знакомый маршрут и город.
Я ехала на концерт Иерусалимского симфонического оркестра, который предложил дивную программу из произведений Моцарта и Бетховена. А за пультом ожидался главный дирижер оркестра Юлиан Рахлин.
Подписывайтесь на наш телеграм-канал: zahav.ru - события в Израиле и мире
Зал Гейхал а-Тарбут был полон. Тихим острым уколом отозвалось в моем сердце пустое кресло, стоящее в стороне, на подступах к сцене. "Мы ждем…". Война, беда темными силуэтами стоят за стенами. И нездешними, будто из другой реальности прилетевшими, кажутся слова "Моцарт, Бетховен, симфония"…
…Все началось с увертюры. С Моцарта. Эта музыка - пролог к опере "Свадьба Фигаро", и ее связь с сюжетом, интригами, чудачествами героев пьесы Бомарше, под впечатлением от которой сочинялась опера, и которую пересказал либреттист и авантюрист Лоренцо да Понте, очевидна. Ее основа, смысл, блеск, как в бокале драгоценного шампанского - в контексте проделок Фигаро.
Оркестр вступает мягко, затаенно: словно шорох башмачков, легкие шаги, где-то за занавесом смех, потом серьезнее, строже, будто высказано предположение, что эта история - не только игра, шутка с переодеванием, буффонада, но и фрагмент чьей-то большой непростой жизни. Фарс. Мир, где разбиваются сердца.
Если задачей Юлиана Рахлина было заворожить и наэлектризовать зал с первых тактов, с первой музыкальной картины¸ то это прекрасно получилось. Свежесть, тонкая нюансировка, новизна, несуетный, не мчащийся темп присутствовали в этой суперзнаменитой музыке. Хит обрел неожиданные, новые и важные черты.
Если вы - как я! - любите духовые инструменты, если вас влечет неизъяснимая прелесть тепла, победного ликования, изумляющей сочности звучания этих труб и трубочек, то моцартовская Концертная симфония для гобоя, валторны¸ фагота, кларнета - ваш, точнее наш с вами, праздник души. Очарование и изящество, юмор, карнавальная динамика и пасторальное простодушие - это Моцарт для лидеров-солистов, для феноменальных волшебников, играющих на невероятных духовых. Они словно перекликаются, беседуют, ворчат, - но вдруг вспоминают нечто прекрасное из своей духовой, духовной истории. Они вместе, и при этом каждый вышивает свой узор. Чтобы соединить ткани и музыкальные линии в прекрасный звуковой шелк, бархат, серебро, птичий клекот…
Юлиан Рахлин ведет весь свой оркестровый дивизион бережно и уважительно. В его дирижерской манере нет ни на йоту агрессии или волюнтаризма. Нет чрезмерно быстрых темпов. Ведь задача - не удивить слушателей¸ продемонстрировав запредельные по опасности виражи "Формулы-1", а увлечь в страну красоты и мысли.
Дирижер будто поет, выдыхает каждую ноту¸ каждый пассаж, внутренне сам играет на каждом инструменте, увлеченно колдует, аккуратно собирает и складывает свою мозаику. Детективные сюжеты про утраченную, а после обретенную Симфонию, сложные перипетии ее судьбы интересны, добавляют интригу, но на первый план, на авансцену выступает чудо мелодичности, гармонии, обаяния.
А после перерыва был Бетховен. Третья, ми-бемоль мажор. "Героическая". Любимая, популярная. Одно из тех произведений, которые неизменно вызывают интерес, от которых ждут громов, стихийности, щемящей боли Траурного марша, блеска и неудержимости, имперской мощи финала. Легкими и элегантными движениями дирижер смахивает хрестоматийный глянец и флер патетики, отодвигает в сторонку клише со всеми его атрибутами. Тени Наполеона и образ композитора с картинки из учебника, - этакого титана с его львиной гривой и нетерпимостью к унижениям и фанфаронству сильных мира сего, - отступают. Симфония будто обретает новую свободу и молодую энергию.
Иерусалимский симфонический оркестр и его лидер, талантливый и энергичный, интересно мыслящий Юлиан Рахлин разворачивают полотно, полное бурной творческой силы и при этом уравновешенное. Богатое живыми образами, красками. Одухотворенное и глубоко человечное. Под эту музыку не может возникнуть желание маршировать стройными колоннами, клясться в преданности диктаторам и палить в небо фейерверками. Дирижер приглашает аудиторию пройти по дороге подлинной и беспримерной красоты звучания; по пути интимного, индивидуального переживания. Прозрачность стрекозиных, лунных, мягких струнных, зов валторн, титаническое призывное гудение контрабасов¸ расцветающая и ранящая мелодия тюльпана-кларнета… Оркестр живет в этой музыке самой искренней, интенсивной и мудрой жизнью. Дирижер словно растет вместе с оркестром, черпает свои идеи из него¸ - из вещего бессмертного разума искусства, из светлой энергии музыки. Из души великой партитуры, которую знает досконально. Трактовка авторского замысла оригинальна и уважительна.
Читайте также
…Я смотрю на одинокое кресло у стены, поставленное для тех, кто не пока сможет прийти, но кого мы ждем. Мы все ждем, нам больно и тревожно, душа ранена навсегда. И Траурный марш становится не памятником, не элементом ритуала, - но проникновенной песней о бренности, хрупкости, уникальности жизни. И вся симфония, вдохновенно и в едином порыве исполненная оркестром, звучит гимном каждому в зале и всему человечеству. Она помогает задуматься и позволяет на мгновение забыться в красочном магическом музыкальном водовороте…
Вы спросите: зачем все это писать? Было три концерта: Иерусалим, Хайфа и Петах-Тиква услышали, насладились, оказались сопричастны великой музыке. Юлиан Рахлин уехал в большой мир, чтобы дальше творить и расти, руководить оркестрами и фестивалями. И что теперь? Магия неповторима, ветер унес обрывки афиш. Что-то забудется, что-то навсегда сохранится в душе…
Музыкальная рецензия - умирающий жанр. Но пока он еще немного жив, пока еще можно рассказать израильской публике о своих впечатлениях и о своем понимании, от всего сердца скажу: ждите новых встреч с Юлианом Рахлиным! С оркестром Вечного Города, с творениями гениальных композиторов. Пусть вас чаще осеняет та же огромная радость, та же врачующая сила, которая посетила меня в зале Петах-Тиквы. Прекрасной музыки вам!