Режиссер, актер и хореограф Йехезкель Лазаров сыграл на израильской сцене очень много ролей. Щедро одаренный творческими талантами, он был бунтарем-коммунистом и романтичным любовником Александром Пэном, сказочно поэтичным и реалистически узнаваемым, живым и сдавшимся жизни Стемпеню. Искал собственный путь в искусстве, украшал спектакли своей хореографией.

Начав актерскую дорогу на сцене "Гешера", Лазаров предложил публике острый и самокритичный спектакль- исповедь "Хези" (именно так, Хези, называют его друзья и коллеги). И вот после долгого перерыва Лазаров снова в "Гешере". Он играет летчика Вонга в спектакле "Добрый человек из Сезуана". Играет отчаянно, мощно, будто сгорая на сцене в брехтовских репликах и зонгах.

Эта роль - прыжок вверх, властный знак победы. Отметина на древе истории театра нашей драматичной и не очень, по сути, художественной страны. Сейчас Лазаров ставит на гешеровских подмостках спектакль "Алиса". Пьеса Рои Хена по мотивам и под впечатлением Льюиса Керролла. И вот вечно занятой, примчавшийся со съемок в Португалии, увлеченный и вдохновенный Йехезкель Лазаров пришел на беседу. Кстати, он начал еще и преподавать и осуществлять художественное руководство в особой школе с эстетическим уклоном, которая находится в Яффо. Этот проект его очень занимает.

- Хези, с какой работы началось ваше "второе пришествие" в "Гешер"?

- Евгений Арье пригласил меня сделать хореографию в его спектакле "Голубь и мальчик" по роману Меира Шалева. Мы очень хорошо работали. Возникла какая-то сильная "химия". И после "Стемпеню", которого я делал в Камерном театре вместе с Эдной Мазиа, Арье предложил мне поставить в "Гешере" свой спектакль. Мне очень нравился роман Давида Гросмана "Вне времени", и я решил сделать его инсценировку. Мы познакомились с Гроссманом, и я рассказал ему об этом замысле. Он одобрил мою идею. Я с удовольствием работал над этим спектаклем. В нем много моего личного, тревожащего меня, С таким же удовольствием и любовью играю в спектакле Арье "Добрый человек из Сезуана".

- Любимая всеми Алиса - героиня настолько же популярная, насколько таинственная. Это культовая книга. Она важна для очень многих людей. Откуда смелость взяться за такой материал?

- Все тайны и подводные рифы книги Кэрролла могут быть истолкованы самыми разными способами. "Алиса" - это некий фон нашей жизни; лейттема взросления, юности. Здесь сказка соседствует с философией; очень сложное - с совершенно простым. Как вырастает каждый человек, так становится взрослой героиня этой английской истории. С этого Рои Хен и начал: с момента перехода во взрослость, с окончания детства. Что стоит за горизонтом светлых детских дней? Как девочка становится взрослой, как меняется ее душа, ее тело, ее осознание самой себя в мире? Травмы детства преображаются, перерастают во что-то иное. Принадлежность к женскому полу особым образом влияет на жизнь. Мы пытались исследовать связь между реальной историей и книгой, рассказать о героине в контексте ее подлинной биографии. Понять что-то важное про феномен автора и его героини.

- В спектакле играют Эфрат Бен-Цур, Алон Фридман, Лилиан Рут, Саща Сендерович и другие звезды "Гешера". Вы сами подбирали участников спектакля?

- Я хорошо знаком с этими актерами и знаю, что их возможности очень велики...

- Эфрат Бен-Цур, на мой взгляд, уникальная актриса. Ее голос, музыкальность, своеобразие сценической манеры выделяют ее из когорты израильских актрис и делают каждую ее работу событием...

- Если уж я собрался делать "Алису", то в главной роли представлял себе именно Эфрат. Она певица, композитор. И в моем спектакле она выступает еще и как автор музыки. Но у нас есть еще две Алисы: Бар Садэ и Нета Шпигельман. И все они - одна большая тайна женщины-Алисы. Все представляют разные ее грани.

- Все ваши идеи, все ваши начинания обрели в "Гешере" благодатную почву, так ведь?

- То, что происходит со мной, - это сбывшийся фантастический сон. Это грандиозно! Я получил бюджет; тех актеров, о которых можно только мечтать; доверие со стороны такого человека, как Евгений Арье. И теперь моя задача состоит только в том, чтобы это доверие не обмануть. Такие изумительные условия для работы можно считать просто подарком судьбы.

- А что это за уникальная школа, о которой сейчас так много говорят? Что вы там делаете?

- Я там художественный руководитель, один из инициаторов проекта, сочетающего в себе занятия всеми видами искусств: театром, музыкой, кино, танцем, живописью. Эта школа называется "Анкори". Я работаю совместно с директором. Пять месяцев длится это удивительное сотворчество. В школе происходит так много чудес, что мне иногда это тоже кажется сном.

- Какое событие за время вашей работы в школе вы считаете наиболее важным для себя?

- Выставку "Искусство выживания". Ее посетило более трехсот человек. О ней много говорили. И ученики, и учителя почувствовали вкус к тому прекрасному состоянию, которое называется творчеством.

Йехезкель Лазаров показывает мне фотографии в мобильном телефоне: вот танцевальный класс, вот дети занимаются изобразительным искусством, а вот монтируется выставка работ учащихся в красивом павильоне, похожем на заповедный сад.

- Скажите, пожалуйста, а все-таки, почему режиссер стал вытеснять в вас актера? Неужели руководить процессом создания спектакля интереснее, чем играть самому?

- Да, совершенно верно. Что-то со мной произошло - и некоторое время я вообще ничего не играл на сцене. Во мне актер стал как-то странно сдавать позиции. Развился страх забыть текст. Как будто сцена не хотела принимать мои шаги по ней. А на режиссерской позиции мне хорошо, удобно. Мне нравится представлять себе готовое полотно и делать все для того, чтобы оно возникло. Выткать его для актеров и публики. Я много лет играю на сцене и получил большую любовь публики. Евгений Арье - очень хороший для меня пример. Он всегда знает, чего хочет, и умеет свои желания осуществить. Я был его режиссерским материалом, и в этом смысле моя роль в "Добром человеке из Сезуана" как бы замыкает логический круг. Когда-то на этой же сцене я сыграл Мэкки-Ножа в "Трехгрошовой опере". Это был спектакль Альфреда Шапиро. Брехт сегодня звучит ошеломляюще актуально. Наверное, в этой актуальности и есть его подлинная сила. Точная социальная информация, страстная жажда преображения мира в более справедливый - все это природа брехтовских пьес. Каждое поколение переживает свое время свои собственные трагедии. Такой материал как пьесы Брехта дают ощущение того, что есть вечные вопросы, актуальные всегда и для всех. Этот текст прекрасен и убийственно критичен. Налаживается особая связь между актерами и зрителями. Играя в таком спектакле, знаешь, для чего живешь.

- Ваша жена Алин, которая как работает с вами над "Алисой" как художник по костюмам, говорит по-русски, сохранила глубокие связи с русской культурой. У вас уже тоже хороший русский язык?

- Да, Алин, разумеется, говорит по-русски. А я нет. Конечно, какие-то слова я знаю, но весьма немногие. Например, я знаю слово "зараза". И мне очень нравится слово "ощущение". Мне нравится, как оно звучит, как оно шелестит на ветру. Это многозначное и очень русское слово.

- У вас была роль в фильме Надава Лапида "Воспитательница детского сада". Эту картину лично я считаю одной из самых лучших, что были сняты за прошлый год. Для меня она была первой претенденткой на американский "Оскар"...

- Да, фильм получился качественным. А что до "Оскара"- так у нас всегда были и есть проблемы с отбором...

- Когда я звонила вам, чтобы договориться об интервью, вы были в Португалии. Что там происходило?

- Первый канал российского телевидения снимал там многосерийный фильм про Мату Хари. Я был приглашен сыграть там графа Костелло. И в момент нашего разговора я, кажется, сидел на лошади.

- Израильский режиссер и актер Йехезкель Лазаров умеет ездить верхом?

- Пришлось научиться. Перед съемками мне давали уроки. В этом фильме сыграли монгие знаменитые артисты: француженка Ваина Джоканте, Рутгер Хауэр, Джон Малкович. И еще этот русский актер и режиссер, который сын известного режиссера... Забыл его фамилию. Сейчас я позвоню жене. И она, и ее мама пришли в восторг, услышав его имя.

Он набирает телефон и говорит:

- Скажи, как фамилия того русского, который тебе так нравится. Ну того, из знаменитой актерской семьи? Как?! А, все, спасибо.

Лазаров закрывает телефон и поворачивается ко мне.

- Бондарчук! Ты знаешь такого?

- Да, конечно. Федор Бондарчук. Он сын Сергея Бондарчука и Ирины Скобцевой. Его папа поставил "Войну и мир" и сыграл в этом фильме Пьера Безухова.

- Ну вот. С Федором Бондарчуком я тоже познакомился.

- Если бы вам предложили поставить спектакль по какой-либо русской пьесе или по прозаическому произведению русской литературы, то какой это был бы материал?

- Мне нравится "Собачье сердце" Булгакова. Я знаю, что это было бы невероятно трудно перенести на сцену, но материал этот меня безумно увлекает. Сочинение спектакля - это самая прекрасная работа в мире. И та самостоятельность, которой я в этой работе облечен, дает мне крылья. Чудесно сознавать, что актер будет жить, двигаться, дышать под тем куполом, который я для него задумываю. Именно в режиссерской профессии переживаешь счастье от сознания того, как слова и мысли других людей становятся твоими словами, а твои мысли и желания материализуются в поведении других.

- Хотели бы вы, чтобы ваши дочери выбрали театральную профессию?

- Если это, не дай Бог, случится, я буду встревожен. Потому что отсутствие твердой почвы под ногами детей всегда вселяет в родителей тревогу. Но меня, наверное, все равно такой выбор порадует. Это будет признанием того, что я для них - авторитет, и что моя жизнь не кажется им напрасно потраченной.

Инна Шейхатович