В ближайшие дни в свет выходит новый альбом Бориса Гребенщикова "Время N". Это первая большая работа музыканта после появившегося три года назад и вызвавшего очень высокие оценки критики альбома "Соль". 

Обозреватель Русской службы Би-би-си Александр Кан поговорил с БГ о настроении и о записи нового альбома, а также нашел десять причин, которые делают "Время N" заслуживающим самого пристального внимания. 

Александр Кан: Предыдущий альбом "Соль" вышел в 2014 году, песни для него были написаны в самый драматический период. Прошло несколько лет, прошел и пик остроты, но и "Время N" так же пронизано общим настроением безнадежности. Согласен ли ты с этим, и чем ты это объясняешь? 

Борис Гребенщиков: Мы закончили "Соль" в октябре 2014-го. Соответственно, песни для него писались в 2013-2014-м. Впрочем, песни часто предвосхищают происходящее; несколько раз я с этим сталкивался в невероятно убедительной форме. Но настроение безнадежности для меня здесь - фактор организующий: перед лицом демонического хаоса нельзя опускать руки, нужно работать. 

А.К.: По своему настроению "Время N" в какой-то степени сродни записанному в 1992 году "Русскому альбому". Есть ли действительно что-то общее в тогдашнем ощущении развала времени и конца эпохи и нынешним настроением? 

Б.Г.: Для меня сейчас не конец эпохи, а время разгула бесов; а бесы сейчас другие; но ты прав: что-то общее есть, наверное, в нашей специфически русской реакции на это: мы все воспринимаем как конец света. По счастью это не так. Жизнь продолжается; а значит, мы должны сделать все, что можем, чтобы мир после нас стал лучше. 

А.К.: В записи альбома приняло участие беспрецедентное, наверное, в 45-летней истории БГ и "Аквариума" количество музыкантов из самых разных стран мира. Чем определялся их подбор? 

Б.Г.: На "Белой Лошади", которую мы записывали в Ирландии, приглашенных музыкантов было много больше, там играла практически вся Северная Ирландия. Здесь же только несколько важных для меня людей - Брайан Ино, Ричард Томпсон, Мел Коллинз, Лео Эбрамс - и старые соратники Аквариума: Джереми и Пол Стейси. Да, еще скрипач из Туниса Зиед Зуари, которого порекомендовал Джастин Эдамс, гитарист Роберта Планта. И нескольких восточных музыкантов я специально ездил записывать в Тель-Авив. Выбор музыкантов определяли сами песни: вот здесь был нужен болгарский хор, здесь - скрипка, а здесь - тяжелая кричащая гитара. 

А.К.: Ты всегда очень серьезно относился к записи альбомов, аранжировкам и качеству звучания, однако в последние годы временные, да и финансовые затраты в "правильный" звук стали особенно велики. Чувствуешь ли ты, что, наконец, добился своего идеального звучания? 

Б.Г.: Нет, но это еще один шаг на пути. Мы учимся создавать музыку сегодняшнего дня. Я все время говорю "мы", потому что все мои занятия музыкой - это всегда "Аквариум"; я только часть этой группы, это совместное творчество. И когда на альбоме написано "БГ" - это просто псевдоним "Аквариума".

10 причин слушать новый альбом БГ

"Не стоит вставать у меня на пути, я могу оказаться немного острей, чем кажусь" (из песни "Прикуривает от Пустоты") 

1. Своей предыдущей работой "Соль" Гребенщиков задал столь высокую планку - как по форме, так и по содержанию - что для всякого, кто хоть сколько-нибудь следит за состоянием не то чтобы российской рок-музыки, но и современной русской культуры в целом, новый альбом становится практически обязательной вехой на пути понимания современного русского сознания. 

2. Первые же слова первой же, заглавной песни нового альбома задают тон серьезности разговора: "Позвольте мне прервать ваши вечные споры, позвольте расшатать скрепы и опоры". 

Как мало кто другой из современных русских поэтов, БГ отчаянно и с неизбывной болью вслушивается в состояние современного российского общества, страстно, до крика, переживает его раскол ("брат на брата, потеряли эту нить"), собственные в связи с этим горечь и бессилие ("уговори меня, что все не так страшно, угомони меня, я не могу кричать больше"), потерю ориентиров ("у нас в груди был хрустальный колокольчик, на него наступили, он больше не звенит"), веры и надежды ("все кричат вира, а всё выходит майна", "там, где был весенний рассвет - пыль, запустенье"). 

3. Его переживания никогда не плакатны, в них нет прямолинейной лозунговости, хотя маркеры непреходящей тревоги и хаоса разбросаны повсюду: "небо в камуфляже", "налитые кровью глаза, тяжелая свинцовая муть", "когда в Ростове наступает дольче вита, сказать по нашему - комендантский час", "они разбудили зверя, он кричит, он не может уснуть". 

А строчки "а тем, кто в центре, им до лампы, нас списали, как отходы, позывные Черный ворон, до свиданья белый свет" своей безнадегой и вовсе напоминают прославленную в свое время БГ "Подмогу". 

4. Даже если вы не следите за концертной деятельностью БГ и "Аквариума", студийные записи Гребенщикова, безусловно, стоит слушать. Как и у его кумиров Битлз середины 60-х годов, разрыв между концертами и записями в его работе огромен. 

Продолжавшаяся в течение двух лет, разбросанная по восьми (!) студиям Лондона, Санкт-Петербурга, Лос-Анджелеса и Киева запись с участием десятков самых разных музыкантов дала очень сложный по фактуре и невероятно богатый и разнообразный по звучаниям и аранжировкам музыкальный продукт, воспроизвести который на сцене при всем желании не удастся. 

5. Продукт этот - результат неустанного непрерывного поиска нового музыкального языка, новых форм, новых звучаний. Давно прошли те времена, когда песни "Аквариума" были похожи одна на другую. Каждая без исключения песня "Времени N" звучит по новому, нередко совершенно неожиданно. 

Гребенщиков очень долго искал продюсера, который смог бы придать его песням новое актуально-современное звучание. Выбор пал на британца Стива Джонса, трехкратного лауреата "Грэмми", человека новой генерации, вышедшего из андеграундной клубной сцены начала 90-х. Chemical Brothers, Моби, Daft Punk, Roots Manuva - далеко не полный список артистов, над альбомами которых работал Джоунс, дает представление о звуке, который искал БГ. 

БГ сам выступил в качестве сопродюсера, и, по счастью, полного сдвига в сторону электронного звучания удалось избежать. Альбом звучит современно, но сохраняет аналоговое тепло и привычный фирменный звук: полноценные струнные, аккордеон, флейты, даже архаичный сегодня, но столь милый уху меломанов-ветеранов меллотрон. 

Куда более богатый по инструментальному арсеналу и совершенный по качеству записи, по своим музыкальным идеям он кажется, тем не менее, ближайшим родственником лучших альбомов "Аквариума" середины 80-х - "День Серебра" и "Дети Декабря". 

И еще важнейшее свойство новой работы - каждое слово чрезвычайно содержательно насыщенных песен прекрасно, отчетливо слышно; вам, как это нередко бывает в рок-музыке, ни разу не придется напрягаться, чтобы уловить те или иные оттенки текста. 

6. Богатство и разнообразие звучания и аранжировок достигается, в том числе, всегда характерным для Гребенщикова, но ставшим доступным ему лишь в последние годы беспрецедентным для российской рок-музыки стилистическим и даже географическим разбросом. 

Болгарский хор, израильские музыканты, играющие на разновидности лютни сазе и восточной арфе кануне, гусли, не говоря уже о более традиционном для рока инструментарии - настоящий музыкальный интернационал. 

Особенно стоит отметить тунисского скрипача Зиеда Зуари. Придуманные и записанные им полтора десятка скрипичных партий для песни "Соль" придали ей завораживающий, ориентально-психоделический строй. 

Еще один участник записи - творец загадочных Found Sounds - зашифрован под именем Angelo Mysterioso. 

Рок-энциклопедист БГ лукаво подмигивает таким же как он знатокам: в 1969 году связанный контрактными обязательствами Джордж Харрисон вынужден был спрятаться под очень похожим псевдонимом L'Angelo Mysterioso на записи одной из песен группы Cream, куда он попал по просьбе своего друга Эрика Клэптона. В 2016 году Angelo Mysterioso вновь всплыл на альбоме Клэптона, породив слухи, что тот использовал какие-то старые записи Харрисона. Оказалось, впрочем, что на сей раз это был популярный молодой певец Эд Ширан. 

Что же за "Таинственный ангел" причастен к "Времени N" - остается тайной. 

7. Как и в "Соли", во "Времени N" БГ осуществляет юношеские мечты - поиграть, записаться с музыкантами, которые были для него кумирами молодости. Желание понятное, хотя результаты смешанные. Присутствие Брайана Ино в "Крестовом Походе Птиц" скорее символическое - Ино, как известно, славен не столько своими вполне ограниченными способностями инструменталиста, сколько продюсерским чутьем и вкусом. 

Зато рваная, дерганная гитара Ричарда Томпсона в "На Ржавом Ветру" или пронзительная, истеричная саксофонная кода Мела Коллинса из раннего состава King Crimson в той же песне - отнюдь не декоративные украшения. Это значимые, несущие яркий смысл краски. 

Кумирами молодости, впрочем, круг привлеченных музыкантов не ограничивается. Взрывная, предельно экспрессивная гитара годящегося БГ в сыновья 40-летнего Лео Эбрамса, в послужном списке которого сотрудничество с Брайном Ино, Полом Саймоном, Джарвисом Кокером, Марианн Фейтфул и другими грандами, - один из инструментальных центров тяжести альбома. 

8. Постоянное благоговейное обращения БГ к Богу - неотъемлемая часть всего его творчества. На этом фоне неслыханной прежде дерзостью, чуть ли не бунтом выглядит строка в программной "Песни Нелюбимых": "мне больше не нужны твои тайны бытия, просто посмотри мне в глаза и скажи, что это воля твоя". 

9. При всей насыщенности гражданственностью "Время N" остается - что всегда ценно и важно для любого сонграйтера - в высшей степени личным альбомом, в котором есть страсть, есть рефлексия ("в книгах написано, что все было зря, но нет ни слова про то, что на самом деле"), есть разочарование ("мы шли к тому, кто светлей всех на свете, а он темный, как ночь", "неприступные стены, в которых я бился, оказались дешевой игрушкой ума"), есть неизбежное с возрастом нарастающее чувство одиночества ("все полки, что стояли за мной, разошлись по делам, а я все держусь", "мой товарищ куда-то исчез, и, значит, мне некуда и незачем строить мосты"). 

10.Есть все же и божественное и светлое начало. В финальном "Крестовом Походе Птиц" он выходит на чистое, ясное - не натужно веселое и не слащаво-сусальное, а настоящее, искреннее, подлинное просветление. Возвращается даже и Бог: "Господи мой, кто, если не ты. Скажи нам, как петь тебя". 

Александр Кан, обозреватель по вопросам культуры