В израильских книжных магазинах появилась книга Ницы Росарио Бен-Ами "Удочерение: благословение или проклятие?", в которой она, отталкиваясь от собственной судьбы, размышляет над судьбами усыновленных детей и рассказывает о том, как двадцать лет искала биологическую мать.

Журналистка "Маарива" Талья Левин пересказала непростую историю Ницы и, хотя далеко не все в ней однозначно, как представляется самой героине и Талье Левин, мы решили познакомить с ней наших читателей.

Ница родилась в 1957 году в хайфской больнице "Рамбам", и сразу после родов ее мать подписала заявление об отказе от ребенка. Много лет спустя она рассказала Нице, что репатриировалась из Марокко, когда ей было 17 лет, якобы, поддавшись на велеречивые уговоры агента Сохнута, обещавшего, что на Земле обетованной ей немедленно выдадут деньги и собственную ферму, где она сможет разводить кур и индюшек и жить себе припеваючи. Однако добираться до Израиля ей пришлось вместе с десятками семей других репатриантов на утлом, грозящем развалиться суденышке, в ужасающих условиях, где все мылись из одного таза и в нем же готовили еду. Ни денег, ни фермы она не получила.

Словом, как уже догадался читатель, книга Бен-Ами открывается с банальных обвинений в адрес Израиля и Сохнута, которые обманом заманивали евреев в свои сети. Однако, вчитываешься, понимаешь, что на алию мать Ницы решилась, уже будучи беременной, причем для отца ребенка это было одноразовое приключение, он о нем ничего и слышать не хотел. И если учесть, какое пятно позора ложилось в Марокко на девушку, не сумевшую соблюсти себя до замужества, и как непросто было в 1950-е годы сделать аборт, нетрудно предположить, что никакого иного выхода, как бежать из страны у матери Ницы не было. И предложение Сохнута пришлось ей как нельзя кстати.

Через несколько месяцев пребывания на новой родине она оказалась в родильном отделении больницы "Рамбам", не зная ни слова на иврите. Поначалу она не хотела отказываться от ребенка, но когда врач, владевший французским языком, объяснил ей, что в Израиле детей усыновляют только богатые семьи, и если она откажется от дочери, ту ждет вполне обеспеченное будущее, подписала декларацию об отказе. Это если верить рассказу биологической матери Ницы, в который она, судя по всему, безоговорочно поверила. Но отказ было подписан в день родов, так что в желание молодой женщины самой вырастить и воспитать ребенка, честно говоря, верится с трудом.

Никакая богатая семья удочерить девочку не спешила, и та оказалась в "Доме младенца", а затем в приемной семье, где страдала от голода и жестокого обращения со стороны согласившейся приютить ее пары. Супруги просто проедали пособие, которое получали на ее содержание от государства, а к ней относились как к надоедливому домашнему зверьку. Они даже не обратили внимания, когда девочка сломала в ногу, и не отвели ее к врачу.

Сама Ница факт, что никто из приезжавших в "Дом младенца" не обращал на нее внимания, объясняет тем, что была типичной смуглокожей "марокканкой", а почти все пары, желавшие взять ребенка, были ашкеназскими евреями и искали похожих на себя детишек.

Когда Нице исполнилось два года, ей, наконец, повезло: ее решила удочерить уже немолодая супружеская пара репатриантов из Болгарии, недавно потерявшая в результате болезни единственного сына и пытавшаяся таким образом хоть немного утешиться. Люди они были совсем не богатые, скорее, даже наоборот, но смогли окружить девочку любовью и заботой. Первым делом обратились к лучшим ортопедам и сделали все, что только возможно, чтобы вылечить ножку малышки. Одевали ее не лучше, но и не хуже сверстниц, ни голода, ни каких-либо других физических лишений она не знала. Вот только соседские дети, мгновенно обратив внимание на ее смуглую кожу, стали называть ее приемышем. Поначалу Ница не понимала, что это значит, хотя чувствовала, что ее таким образом хотят обидеть. В конце концов, девочка пришла за объяснением к приемным родителям, и тем не оставалось ничего другого как сказать правду, добавив при этом, что любят ее как родную. Но Ница, выслушав, дала себе слово найти свою настоящую, биологическую мать.

Поиски Ница начала вскоре после того, как призвалась в армию, но уже первый визит в отдел, занимающийся вопросами усыновления и удочерения, показал, как непросто будет это сделать. Соцработница устроила девушке настоящий допрос, желая узнать, для чего ей это нужно, и явно заподозрив, что она собирается совершить покушение на биологическую мать. Так началось длительное хождение Ницы по семи кругам израильской бюрократии - с многочасовыми беседами, заполнением никому не нужных бумаг и отказами, отказами, отказами... Пока, наконец, ей не сообщили, что следы ее биологической матери утеряны, и социальной службе неизвестно, где она сейчас находится. Ница, разумеется, не поверила.

Вызванная хождением по соцработникам депрессия усилилась, когда приемная мать узнала о ее попытках найти биологических родителей.

"Мама была чудесным, очень умным и тонко чувствующим человеком, но понять, что двигало мной, так и не смогла. Она заподозрила, что я собираюсь уйти от них, и это наложило тень на наши отношения, которые с тех пор уже никогда не были прежними.

Отец, человек куда более простой, лишь спросил: "Зачем тебе это нужно? Разве тебе плохо с нами?!" - рассказывает Бен-Ами.

В начале 1990-х годов, отчаявшись узнать правду от чиновников, Ница обратилась с письмом к Оре Намир, занимавшей тогда пост министра соцобеспечения. Намир, не имевшая своих детей, была так тронута изложенной в письме историей, что дала сотрудникам своего ведомства распоряжение помочь молодой женщине всем, чем только возможно. И через пару месяцев Ница получила письмо, из которого следовало, что ее мать еще в конце 1950-х годов эмигрировала в США. Еще несколько месяцев уже у 38-летней Ницы ушло на розыск матери в Штатах, и она поехала туда - знакомиться.

Как выяснилось, мать не смогла создать семью и жила одна, так что появление брошенной дочери было воспринято ею как подарок свыше. В 1995 году она приехала в Израиль и решила жить с дочерью, которая к тому времени рассталась с мужем и воспитывала сына. "Так совпало, что к приезду матери приемные мама и папа ушли в мир иной, и это позволило ей остаться. При их жизни я бы никогда на это не согласилась: предать приемных родителей для меня было немыслимо", - говорит Ница.

Мать прожила с Ницей больше десяти лет. Когда она заболела раком, Ница ухаживала за ней и - ирония судьбы - меняла ей подгузники, то есть делала то, что полагалось делать матери в ее младенчестве.

От матери Ница узнала, кто был ее биологическим отцом, разыскала и встретилась с ним в Париже. Он оказался христианином, сыном араба и француженки, известным в Марокко хореографом, человеком богемы. Внешне встреча была очень теплой. Отец и дочь долго расспрашивали друг друга о жизни, о близких, крепко обнялись на прощание. Но оба понимали, что больше никогда не встретятся.

Немало страниц в книге Бен-Ами посвящено страхам, которые постоянно испытывает приемный ребенок, и прежде всего - боязнь того, что новые друзья узнают твою тайну и станут к тебе относиться иначе. А также тому, как с годами преодолеваются эти страхи. Но главное, чему учит ее книга, - это умению понимать и прощать, поскольку не стоит слишком долго держать в душе зло на кого бы то ни было. По той простой причине, что оно лишь разрушает того, кто ее затаил, но изменить ничего не в силах. И этот урок стоит усвоить.

Маарив а-шавуа