В 2017 году американскому ученому-робототехнику Питеру Скотту-Моргану диагностировали боковой амиотрофический склероз (БАС) - неизлечимую болезнь, которая в свое время разрушила нервные клетки Стивена Хокинга. Но Скотт-Морган не сдался: он использовал собственный опыт и все существующие технологии, чтобы заменить пострадавшие функции своего организма электроникой. С помощью искусственного интеллекта он стал "Питером 2.0" и получил шанс на вечную жизнь в машине.

Этот похожий на научно-фантастический фильм (но на самом деле совершенно реальный) эксперимент Скотт-Морган описал в своей книге "В шаге от вечности: Как я стал киборгом, чтобы победить смерть". Книга выйдет в ноябре в издательстве "Альпина Паблишер", мы публикуем ее отрывок.

Питер 2.0

"Я говорил уже полчаса, и голос мой звучал устало, несмотря на микрофон и динамики. Для меня это было абсолютно чуждое ощущение: я всегда гордился умением говорить без специальных средств поддержки по много часов подряд перед множеством людей, не чувствуя усталости. Но теперь мне оставалось еще десять минут, и я понимал: мне очень повезет, если удастся добраться до финала, не прервавшись на приступ кашля. Что ж, на такой случай в первом ряду сидел Франсис со стаканом воды.

В аудитории было яблоку негде упасть. Плакаты на стенах лишний раз подтверждали, что все мы - на медицинской конференции (на случай, если кто-то из 150 присутствующих вдруг забудет, зачем он здесь). Пока мои зрители были великолепны. Они смеялись, когда я на это надеялся, и сохраняли серьезные лица, слушая жесткое и честное описание моего текущего состояния.

Естественно, мне все больше хотелось повысить ставки и выдать "финал номер два".

Оба варианта я помнил наизусть, как и всю остальную речь: за две недели до выступления мои руки парализовало настолько, что даже держать ими карточки с подсказками было невозможно.

Впрочем, эта речь должна была стать последним моим большим выступлением, а значит, оно того стоило. Но готовы ли мои зрители услышать настоящий призыв к бунту? Решу после следующей части, в которой я снова описывал свой любимый образ. Им я поделился с Франсисом, когда он спросил о моих безумных идеях. И это была проверка.

- Представьте, как я буду жить через несколько лет. Ожидая, пока от моей болезни изобретут лекарство, я смогу снова пройтись по поросшему травой горному плато. Доберусь до обрывистого края на невероятной высоте под перекличку птиц в лазурном небе - и буду стоять там рука об руку с Франсисом, оставаясь вечно молодым и глядя на прекрасный пейзаж в далекой-далекой галактике. А потом мы сможем без усилий перелететь на следующую вершину и наблюдать, как встают над бирюзовым океаном солнца-близнецы, - какой невообразимо прекрасный рассвет! В эти минуты… - я сделал небольшую паузу - вот она, проверка, - мы будем свободны.

Теперь они уже не просто внимательно меня слушали. Я прекрасно понимал, что сейчас, даже не имея возможности взмахнуть исхудавшими руками, пытаюсь вложить в свои слова много страсти; голос мой дрожал, как у древнего старика, и был еле слышен. И все же, несмотря на это, зрители внимали каждому слову. У некоторых были слегка приоткрыты рты, у многих в глазах стояли слезы, кто-то улыбался и едва не плакал одновременно. Они прошли испытание. Они были готовы к "финалу номер два". И я плавно начал.

- Мое будущее выглядит не так уж и плохо…

Пора обозначить, что доклад подходит к завершению.

- И его образом я хотел бы подвести финальную черту. В том числе и потому, что, как вы уже могли заметить, я и так еле дышу.

Так и было.

- Поэтому позвольте мне поделиться с вами самой яркой картинкой возможного будущего… Видите ли, свой первый большой доклад я сделал на симпозиуме специалистов по робототехнике в Чикаго, в далеком 1983 году.

Тогда я был аспирантом и настроен был оптимистичнее некуда. До сих пор помню то чувство: казалось, меня ждет нечто совершенно необыкновенное. Я верил: если человечество проявит достаточно смекалки и отваги, а потом обратится к достаточно передовой технологии, мы сможем переписать будущее и изменить мир, какая бы участь ни была нам уготована. Я держался уверенно. Я помнил тот день так, будто это было год назад. Другой зал, гораздо больше. Другой мир.

- Прошло тридцать пять лет, и сегодня я почти закончил свой последний доклад перед слушателями - последний, в который я вкладываю некоторые усилия. В голливудском блокбастере это была бы кульминация. Сценарий складывается идеально: вот он, бедный, когда-то непобедимый Питер, вынужденный наконец смириться. Жертва, готовая лишиться всего, чем она обладала, утратившая и голос, и способность выражать эмоции, и саму себя, и возможность протянуть руку и прикоснуться к любимому. Никогда больше нашему герою не придется держаться уверенно.

Впервые за все это время я задел их за живое. Люди в аудитории выглядели так, будто я дал каждому из них пощечину.

Отлично.

- Именно такой образ мы все априори готовы принять. Мы не задаем вопросов. В конце концов, для всех предыдущих поколений больных боковым амиотрофическим склерозом диагноз означал медленное путешествие во тьму.

В аудитории стояла гробовая тишина. Я позволил ей нависать над нами, отсчитывая пять секунд. Это было болезненно.

- Но…

И снова пауза. Потом я сменил интонацию и заговорил так громко, как только мог, придав голосу веселую игривость:

- Но мы-то - новое поколение. И перед нами рассвет новой эры. Я и сейчас чувствую, что стою на пороге невероятного будущего. Я все еще верю: если человечество проявит достаточно смекалки и отваги и обратится к достаточно передовой технологии, то, какая бы участь ни была нам уготована…

Пауза, позволяющая слушателям провести ассоциацию

с моим предсказанием.

- …мы все еще можем переписать будущее и изменить мир.

В полный рост

Мне искренне не хотелось произносить то, что следовало дальше, при Франсисе, но я обрисовал ему суть в общих чертах и он мне разрешил. Всем, кто собрался в аудитории, необходимо было услышать горькую правду.

- Так и есть, через год мне, скорее всего, понадобится трахеостомия. В день, когда ее проведут, я произнесу свои последние слова - и умолкну. И да, через несколько лет я, вероятно, буду уже полностью парализован, но мой мозг будет работать как прежде. И да, конечно, не такое будущее я бы выбрал, особенно - для своего любимого мужа.

Часть наиболее сочувствующих мне зрителей уже ощущала себя как под пыткой. Но мне нужно было заставить их всех почувствовать эту боль.

- Но я не собираюсь отводить взгляд и делать вид, будто всего этого не случится. И тем более не собираюсь оглядываться назад и переживать о том, чего никогда не смогу сделать снова. Но и бояться я не собираюсь! Взгляните на ситуацию как на школьную травлю. БАС пугает нас, как и любой хулиган, перспективой унижения. В случае с болезнью меня должна выбить из колеи старая история: если я решу прожить достаточно долго, то все это мучительное время мой мозг будет прикован к телу…

Следующие шесть слов прозвучали медленными ударами барабанных палочек, сопровождающими приговоренного к смерти.

- …к живому трупу, которым я стану.

Нужно было показать зрителям орудия пытки - и только потом предлагать спасение. Я вынужденно позволил им страдать еще несколько секунд, а после разрушил собственноручно созданный абсурдный образ.

- Это что, шутка, что ли? Мы живем в двадцать первом веке. У нас есть высокие технологии. Простите, это вам не готический ужастик какой-нибудь.

Волна облегчения: люди поняли, что их одурачили. Впервые с момента, когда я начал закручивать гайки, в аудитории раздался смех. Негромкий. Понимающий.

- В этот раз БАС выбрал не того парня.

Смех стал громче и звучал дольше. Кто-то даже выкрикнул что-то одобрительное.

- Мне никогда не нравились хулиганы.

Люди смеялись, но я продолжил говорить, несмотря на это. Взрыв хохота. Я сделал короткую паузу и продолжил:

- Очевидно же, что я не собираюсь следовать устаревшим мелодраматическим сценариям, пришедшим чуть ли не из Средневековья и основанным на страхе попасть в ловушку и остаться беспомощным.

Смех снова стих, но все улыбались. Я говорил таким тоном, будто объяснял им, как мне удалось украсть драгоценности короны:

- Я не собираюсь бороться, пока меня загоняют в ловушку. Но, раз уж меня в нее загоняют, я намерен протащить в нее больше высокотехнологичных штуковин, чем стоит на защите Белого дома.

И буду постоянно пополнять их запасы. Вы смотрите сейчас на прототип Питера 2.0, но у меня запланировано больше обновлений, чем у Microsoft.

Снова смех.

- Я не умираю, я трансформируюсь.

Снова одобрительные возгласы.

- Довольно скоро все станет еще хуже. Но сразу после трахеостомии качество моей жизни начнет постепенно улучшаться. Потом - станет великолепным.

Они были готовы к финалу.

- Это смертельное заболевание, но такого подхода к нему вы еще не видели. "Ну, кто кого?!" - говорю я болезни. Но пока что ей не удалось заставить меня смириться. Давайте я покажу вам, почему даже полностью парализованным все равно смогу держаться уверенно…

Умолкнув, я обвел аудиторию торжествующим взглядом. И тут снова раздался мой голос. Он заполнял собой пространство. Мой голос, пусть и немного механический, но чистый. Сильный. Снова молодой. Однако я не шевелил губами; ЧАРЛИ медленно пришел в движение - казалось, будто я сам поднимаюсь с кресла.

- Все потому, что благодаря высоким технологиям я снова смогу говорить. Смогу выражать эмоции и самого себя. Смогу протянуть руку и прикоснуться к тем, кого люблю. И, знаете, я буду не единственным. Пройдет время, и все больше людей встанет со мной бок о бок.

Все больше зрителей понимало, что ЧАРЛИ разворачивается в полностью вертикальное положение. Их улыбки стали шире.

- И мы сможем встать прямо. И держаться уверенно. Никто не заставит нас склониться. Мы будем стоять так много-много-много лет, потому что отказываемся просто выживать.

Теперь ЧАРЛИ полностью выпрямился. Я нажал на джойстик, двинулся вперед и остановился у края сцены, возвышаясь над первым рядом.

- Мы выбираем процветание!

Я немало удивился, но тот доклад закончился первой в моей жизни стоячей овацией".