Итак, служил я в двух армиях: в Союзе и в Израиле. Сравнивать не буду - статус был разный. Там был на действительной службе, а здесь в качестве резервиста. Там был чужой, а здесь при всех различиях с сослуживцами - дома.

В Израиле служба была совершенно иной - "шлав бет" (вид воинской обязанности для репатриантов, которые по возрасту не подлежат призыву на срочную службу, но и не могут быть полностью освобождены от службы в армии (ивр.)) для тех, кому еще не исполнилось 40 лет. Так гласил закон в конце 80 х. Курс молодого бойца где-то в районе Бейт-Эля длился почти месяц без каких-либо моральных проблем.

Группа подобралась хорошая, много бывших отказников, в основном люди с высшим образованием, так что и отношения были нормальными. Впрочем, не только между нами, новичками, но и с руководящим составом, в котором оказались преимущественно девушки, проходившие срочную службу.

Подписывайтесь на наш телеграм-канал: zahav.ru - события в Израиле и мире

Я даже какое-то время был командиром и попал в первый номер одного из престижных французских журналов LE PREMIER LOISIRS MAGAZINE VSD с заголовком DE L'ETOILE ROUGE A L'ETOILE DE DAVID ("От Красной звезды до звезды Давида" (фра.)) с цветной фотографией Double Spread (двойной разворот журнала (анг.)) на фоне Иерусалима. А рядом статья о разводе Дональда и Иваны Трамп.

Потом была служба в качестве резервиста на территориях. Сначала - Хеврон. Охраняли Пещеру Махпела, "Меарат ха-Махпела", склеп патриархов, в котором согласно Библии похоронены Авраам, Исаак и Иаков, а также их жены Сарра, Ревекка и Лия.

Евреи и арабы молились там по очереди по расписанию. Напряжение висело в воздухе, как и во всем городе, не говоря уже о Касбе (Старый город, центр города, рынок (ара.)), куда нас время от времени перебрасывали для наведения порядка. Горячего оружия у арабского населения тогда еще не было, но свист пролетающих камней постоянно сопровождал наше пребывание там.

Запомнилось первое дежурство "сиюр ган" (סיור גן - по саду (вокруг пещеры) (ивр.)). В отличие от остальных, охранявших ворота - вход с нескольких сторон в пещеру, мы ходили вокруг нее. Фильм "Гиват Хальфон" (культовый фильм Аси Даяна об израильском обществе и службе в армии (ивр.)) я еще не видел к тому времени, так что все было поначалу в новинку.

Порой немного раздражало, порой смешило, а со временем и то, и другое одновременно. Странными казались после советской армии пустые разговоры, болтовня и шутки по связи и просьбы принести кофе и чего-нибудь пожрать. Впрочем, последнее оказалось совсем не шуткой. Это была не та армия. Еда, виноград и кофе - в изобилии и особенно популярны по ночам.

Жили мы рядом с Пещерой, и в этом были свои особенности. Закончишь дежурство в четыре часа ночи, перекусишь, примешь душ, расслабишься и ложишься спать в половине пятого. Не успел заснуть, как муэдзин зовет на утреннюю молитву. Да так зовет, что никакой плюрализм не спасает от лютой ненависти.

Впрочем, ко всему привыкаешь. И к этому призыву, и к босым сопливым мальчишкам, удирающим от тебя после того, как плюнули или бросили камень. Не стрелять же в них, как это сделали бы, возможно, в некоторых других армиях и военизированных формированиях.

Один-два раза я ездил туда и обратно на автобусе, а затем для экономии времени на машине. Дорога на территориях совсем небезопасная, но тратить на нее больше половины суточного отпуска обидно. Автомат всегда при тебе, а толку немного. Развернуться с ним в машине невозможно. Привыкаешь и к этому.

После двух лет Хеврона отправили в Рамаллу. Там была израильская военная администрация, суд и тюрьма. У тюремщиков - только дубинки, а мы, резервисты, сдавали оружие на входе в тюрьму и получали обратно на время дежурства. Из четырех солдат один находился в отпуске, а трое оставшихся по очереди дежурили на крыше, огороженной колючей проволокой. Так что у заключенных практически не было шанса захватить оружие.

А было их два вида: "битхониим" (от слова "битахон" - безопасность. Т.е. те, кто совершил теракты или как говорят, с еврейской кровью на руках (ивр.)) и обычные уголовники. Первые были очень опасны, особенно те, кто получил один или несколько пожизненных сроков, и ничего хорошего от них ждать не приходилось. Еще один пожизненный срок их не пугал и ничего не менял в их размеренном существовании. Уголовники вели себя иначе. К ним приходили родственники, они дожидались освобождения и не желали терять различные льготы. Многие из них работали на кухне. Повар был еврей, а остальные, помощники - заключенные арабы.

Забавная история произошла со мной в первый день. После обеда, как всегда, захотел кофе. Нет кофе. У одного спрашиваю, у другого, нет кофе. Быть такого не может. Я, израильский солдат после обеда без кофе? Обращаюсь в окошко, из которого подают еду. Нет кофе. Зову шеф-повара, нет кофе. Но утром же был. Да, а после обеда не положено. Но очень хочется. Оказывается, привозить с собой надо. ОК, вернусь из отгула - привезу, но я сейчас хочу.

Устал от меня повар и говорит: "Заходи на кухню, вари себе сам". Захожу, никого нет. Нашел кофе, турку, стою себе, варю кофе. А вокруг огромные емкости литров по 50 стоят на газовых плитах, отмываются кипятком после обеда.

- Ну, - думаю, - зайдут работники-заключенные и посадят тебя в один из казанов, запомнишь свой кофе.

Более подробно о приключениях читайте здесь