- Вы прибыли в зону боевых действий, - говорит отец Роми, Эйтан. - Граница с Ливаном всего в 14 километрах от нашего поселка Кфар-Врадим, война идет на двух фронтах. Газа, правда, далеко, но звуки оттуда слишком похожи на те, что доносятся сейчас с севера.

Прошло пять с лишним месяцев с того страшного дня, как 23-летняя Роми была похищена с фестиваля "Нова". Эйтан сидит передо мной в футболке с ее изображением.

- Эта футболка всегда на мне, - говорит он.

За несколько дней до нашей встречи Эйтан и его жена Мейталь встречались с 300 учащимися поселковой школы, где училась и Роми, рассказывали им о дочери.

Подписывайтесь на наш телеграм-канал: zahav.ru - события в Израиле и мире

- В конце встречи кто-то из детей спросил, что я почувствовала, когда впервые поняла, что мою дочь похитили, - говорит Мейталь. - Я ответила, что плакала, кричала, была в полном шоке. Я совсем не могла дышать, потому что не знала, что происходит с моей девочкой. Все их вопросы впивались стрелой в мое сердце.

Роми родилась и выросла в Кфар-Врадим. У нее четыре родных брата и сестры от первого брака отца с ее матерью Мейрав и три сводные сестры - дочери Мейталь.

- Она росла очень целеустремленной девочкой, - рассказывает отец. - После окончания школы прошла специальный курс и начала работать в отделе тестирования на коронавирус в аэропорту им. Бен-Гуриона. Там она познакомилась с Гаей Халифой, ставшей ее лучшей подругой. Они вместе путешествовали по Южной Америке, за семь месяцев объездили более десяти стран. Перед рассветом 7 октября девушки отправились в Реим. Накануне мы с женой были на свадьбе близких друзей. Роми должна была присоединиться к нам, но застряла на работе. Мы поговорили с ней вечером, предложили место в машине на север, чтобы вместе отметить праздник Симхат-Тора, но она сказала, что собирается на вечеринку. Мы были так рады за нее - она любит вечеринки и обожает танцевать. Мы сказали ей: "Веселись! Это намного лучше, чем ехать с нами на север".

А 7 октября в 7:15 утра Роми разбудила отца.

- Мы с Мейталь еще спали, и когда я увидел на телефоне имя Роми, то подумал: нехорошо, если кто-то из детей звонит тебе ранним утром в субботу. Я ответил, и она сказала: "Папа, в меня стреляют! Очень много сирен тревоги". Я спросил, работает ли "Железный купол", и она ответила: "Да, конечно, но сыплется просто дождь из ракет". Я спросил еще, где находится ближайший поселок, и она сказала, что Беэри. Я посоветовал бежать туда, потому что знаю, что "Железный купол" охраняет поселки, а не открытую местность. Счастье, что она не побежала. Если это можно назвать счастьем.

В последующие три часа Роми постоянно говорила с отцом, со своей матерью Мейрав и старшей сестрой Ярден, приехавшей к отцу на праздник. Большинство звонков были короткими и почти сразу отключались, но все сквозили леденящим ужасом. Иногда Роми просила сестру говорить шепотом, чтобы ее не услышали террористы.

Роми и Гая поначалу прятались в укрытии. Потом поняли, что нужно сматываться, сели в машину Гаи, но застряли в бесконечной пробке. Тогда девушки вышли из машины и скрылись в кустах в районе парка Нахаль Грар. Всякий раз при виде приближающихся террористов подруги перебегали к следующему кусту. Гая тем временем отправила по WhatsApp сообщение своему другу Бену Шимони, который тоже был на вечеринке. Бен ответил, что находится в Беэр-Шеве, и девушка передала ему свое местоположение. Бен уже совершил две поездки в район резни и спас 12 человек, но он отправился туда в третий раз. В десять утра Роми позвонила отцу и сказала ему, что кто-то приехал их спасти...

Мы с Эйтаном слушаем записанный им телефонный разговор, и голос Роми звучит так нежно, что не верится, будто вокруг нее царит сплошной ужас.

В машине Бена Шимони - четыре человека: он и Гая на передних сиденьях, позади Роми и Офир Царфати, который к ним присоединился. Однако по дороге на Сдерот они столкнулись с террористами.

- Мы видели потом машину, - с болью говорит Эйтан. - Она похожа на решето. Если бы вы ее увидели, то не поверили бы, что кто-то мог остаться в живых.

Гая и Бен были убиты, Офир тяжело ранен и позже скончался. Роми ранило в руку, когда она потянулась вперед, чтобы проверить пульс подруги. И всю эту картину бандиты сняли на камеру, чтобы показать потом убийство и похищение в реальном времени.

- Когда террористы подошли к машине, они не могли поверить, что кто-то остался в живых, - продолжил Эйтан. - Они кричали друг другу по-арабски: "Она жива, она жива! Давайте возьмем ее!" Попытались завести машину, но не смогли, просто выволокли Роми и увели с собой.

На следующий день, благодаря другу, семья девушки смогла найти ее телефон - он был засечен в секторе Газы, а планшет Гаи остался в машине в районе вечеринки. Так получилось определить точное место нахождения машины, и несколько дней спустя брат Роми, Шахаф, нашел в ней несколько вещей, включая шляпу Роми. Он совершил 14 раз таких поездок и доставил оставшиеся в брошенных машинах вещи ста семьям.

11 октября к семье Роми пришли офицер и социальная работница. Офицер сообщил то, что они уже знали: телефон Роми находится в Газе, сама она, скорее всего, похищена. Через две недели тот же офицер позвонил и сообщил, что Роми признана похищенной - это означало, что есть достаточно сведений о том, что она жива.

- 16 дней мы ничего о ней не знали. Умножьте это на часы, на минуты. Так прошло еще тридцать дней, а потом похищенные начали возвращаться. И на пятый день мы получили информацию от семьи, которая целую неделю провела с Роми в туннеле.

- Что они вам рассказали?

- Что Роми ранена в руку - террористы выстрелили в нее из оружия, воздействие которого гораздо разрушительней, чем у М-16. Они сказали также, что ее пальцы изменили цвет, это означает, что в руке нет хорошего кровотока. Роми перевязывает себя использованными бинтами, но это не та рана, которую достаточно просто перевязывать. Ей нужны лекарства, а она получила только парацетамол от головной боли. Пять раз в день, когда террористы молились, все должны были сидеть тихо - любого, кто откроет рот, ждет выстрел в голову.

- Вам рассказали о ее настроении?

- Мы называем Роми нашим солнышком. Когда она была маленькой, бесконечно улыбалась. Я всем говорю, что она - солнце, которое светит нам постоянно, даже когда его нет. У нее большое-пребольшое сердце. Зайди она в любой незнакомый дом, его обитатели уже через десять минут стали бы ее лучшими друзьями. Она полна энергии, очень общительная, физически крепкая. Раненая рука не заставила ее пасть духом. Я не знаю никого храбрее, чем моя дочь.

- Вы ожидали, что ее освободят в рамках обменной сделки?

- Конечно, ждал. И когда Роми не отпустили, то сообщили, что ее нет в списке, чтобы мы не оставались в неведении.

- С тех пор поступают какие-либо сигналы о ее судьбе?

- Ничего. Мы как будто вернулись назад. На 50-й день нам передали, что видели ее живой, но с тех пор прошло еще 120 дней, и это самый длительный период, в течение которого мы ничего о ней не знаем.

- Что значит быть отцом похищенного ребенка?

- Разве это можно выразить словами? Сегодня ночью, например, я спал, быть может, час. Я работаю по пять-шесть часов в день, больше не в состоянии. На работе меня понимают, заботятся.

- Вы не участвуете в протестах...

- Мы предпочитаем говорить обо всем между собой. Вы не увидите меня на митингах. Я был однажды, дети попросили, но понял, что это не для меня. Мне нужна тишина.

- Когда Роми вернется, что вы ей скажете в первую очередь?

- Не знаю, смогу ли вообще открыть рот. Даже встречая своего ребенка в аэропорту после поездки за границу, я плакал от радости. Так что не представляю даже, что сделаю, когда дочь вернется из хамасовского плена с огнестрельным ранением в руку после того, как в течение нескольких месяцев съедала по четверти питы и немного риса в день. Она и так худая, поскольку страдает анемией и фибромиалгией. Но когда я приду в себя после нашей разлуки, то скажу ей, что отныне буду присматривать за ней всегда и повсюду. Такое больше не повторится.

Эйтан внезапно вспомнил первый вечер после "черной субботы".

- Мы ничего не знали о Роми. А с наступлением темноты вся семья решила спать в гостиной. Никто не хотел расходиться по комнатам. Мы передвинули стол, дети принесли матрасы, и девять человек улеглись на ночь вместе. На следующий вечер, вслушиваясь в информацию из приграничной с Газой полосы, мы поняли, что она только сбивает с толку. Я выключил телевизор, и с тех пор он для нас - просто деталь интерьера. Мы расплакались. Я попросил Мейталь позвонить социальной работнице поселка. Она приехала с главой районного совета и психологом.

- Вы злитесь?

- Нет. Я ни на кого не сержусь и никого не осуждаю. Я понял, что если мы пойдем по этому пути, он приведет нас в пропасть, и когда Роми вернется, ее некому будет встретить. Я не смог бы пережить этот период без поддержки Мейталь - она бросила все, чтобы быть рядом, поддерживать меня и детей. Мы безнадежно оптимистичны. Роми вернется, мы очень много делаем для этого.

Майя Буэнос, "Маарив"

Перевод: Яков Зубарев