Июнь, фестиваль "Jaffo-Fest". Кажется, в Яффо апельсиновое излучение. Яффо - в цвете апельсинов. На короткое время, на несколько дней в Израиле наступил праздник театра. Необычного, экспериментального, оригинального, элитарного. Новизна и отвага проявляются даже в названиях спектаклей и в формах их сценического воплощения. Темы - острые, актуальные, злободневные. Ставший традиционным международный фестиваль "Jaffo-Fest" апельсиновым парусом парит над волнами повседневных тревог. Так уж вышло, что нашей стране выпали трудные времена и суровые испытания. Я смотрю на фестивальную афишу - и понимаю, как точно и драматично она отражает канву событий в современном мире. Словно театральное пространство становится волшебным палантиром, сквозь который видны приметы времени - с его радостями и трагедиями, с миграциями, вызовами и изломами.

Спектакль, который я посмотрела, называется "Почему нет рая на земле". Представлен театром "Алеф", работающим в Хайфе с 2021 года.

На сцене - актриса и двадцать пять кукол. Спектакль по повести Эфраима Севелы. Еврейская тема сопрягается со страшненькой, знакомой многим удавкой советского быта. Персональная боль уникальной души накладывается на общечеловеческие страсти, объединяя сценическое действие. Разнообразное зрелище с куклами, документальными кинокадрами и отдельно записанным голосом Вениамина Смехова.

Женщина (актриса Марина Вершинина), живущая, похоже, в коммунальной квартире, поначалу обходится без кукол. Довольно долго она осваивает и обживает скудное пространство, выделенное ей постановщиком.

Непритязательный голос певицы сообщает слушателям, что "ты глядел на меня, ты искал меня всюду". Звонит телефон. Героиня удивлена и даже немного растеряна. Можно догадаться, что разговор по телефону содержит намек, а может быть, и несколько намеков - но все они оказываются неясными для зрителей. Вроде это была беседа давно знакомых друг с другом людей, но получилась она напряженной и формальной. Вероятно, этот разговор должен был послужить поводом для дальнейших воспоминаний героини, но уверенности в этом ни у меня, ни у других зрителей - я специально спрашивала - так и не возникло.

Подписывайтесь на наш телеграм-канал: zahav.ru - события в Израиле и мире

Действие продолжается крупным фото на экране: город Бобруйск, который стоит на реке Березине. Ставший знаменитым белорусский город, потому что в сознании антисемитов он неразрывно ассоциируется с евреями. Однажды даже президент Республики Беларусь Лукашенко заявил, что этот город грязный и неухоженный, потому что евреи не стараются добиваться чистоты в том месте, где живут, да и траву не умеют правильно стричь. Как говорят евреи: он - таки большой философ…

На экране - Инвалидная улица. Крупные кадры кинохроники и маленькие куклы, уже участвующие в происходящем на сцене, плоховато сосуществуют вместе. Реализм документального кино, беспощадная правда крупных планов, безусловность зрительных образов слабо монтируется с условностью, абстрактностью и выразительными средствами театра кукол в истории с размытым сюжетом. Изможденные люди, истощенные, голодные, нищие и страдающие - на экране; а на сцене, как противоречие и неуместная насмешка - куколка, лежащая в гробу, или куколка-девочка, которая мало того, что нищая, так еще и - бедняжка! - слепая. Театр кукол имеет свою эстетику, свои возможности; и неловкая попытка говорить кукольным языком о человеческих трагедиях выглядит в этом случае не очень убедительно.

Зло и добро переплетены так, что различить их может только один человек за кулисами: режиссер Тигран Сааков. Злобный сторож, не пускающий еврейских детей в цирк без билетов, еврейский папаша, избивающий сыночка-авантюриста ремнем, лодочник, пропивший деньги, предназначавшиеся на лечение слепой девочки, или мамаша-кошелек (так выглядит кукла, у которой открывающийся ридикюль вместо рта) далеки от зрительского сочувствия. Кто хороший? Кто плохой? Кто сохранил хотя бы остатки человечности за кукольной сущностью? Картинки с участием кукол длятся долго; на мой взгляд - бесконечно долго, а о понятии темпоритма лучше на время позабыть, чтобы не огорчаться.

Некоторая воодушевленная патетика явно никуда не направлена: цели для ее оправдания не видны. Детская железная дорога, которую открывал вождь народов и лучший друг детей товарищ Сталин, плохо связана с покупкой куклой-мальчиком кукольной лошадки. А этот мальчик как раз и есть тот самый Береле, из-за отсутствия которого сегодня нет рая на земле. Так утверждал в повести светлой памяти Эфраим Севела, так повторили создатели спектакля.

Ужасные и переворачивающие всю душу подлинные кадры страданий в гетто вступают в противоречие с мелкими и неотчетливыми действиями и страстями кукольных персонажей, которыми руководит актриса. Эти действия выглядят нелепыми после таких кадров. Марина Вершинина, главный и единственный корифей кукольного оркестра, ловко управляется со своей искусственной труппой и мастеровито меняет тембр голоса, - ведь для каждого персонажа требуется другой…

Финал падает тихо и неотчетливо. То ли многоточие, то ли клякса. Но он приходит, - и это славно.

Любая работа в искусстве, затрагивающая важные, волнующие все общество темы, как и любое обращение к самым грозным, трогательным и судьбоносным вопросам истории, - не может остаться без сочувствия, не вызвать резонанс в зрительских сердцах. Как бы это ни было сделано - отклик будет. Но оригинальность и глубина, логика и творческая мысль обязательно должны присутствовать там, где создатели рассчитывают на успех. Иначе можно было просто написать на афише: "Спектакль! Очень важный: еврейская тема! Судьба гонимого народа на фоне мировых катаклизмов". И все прохожие спокойно поаплодировали бы афише - и пошли домой.

Зрители ждут от театрального искусства откровений и открытий. А иначе - зачем оно? Что тут добавить? Нет рая на земле. Точка.