В 1972 году Владимир Высоцкий написал и представил публике песню "Мишка Шифман" - о еврее, который уговаривает русского друга вместе подаваться на "выезд в Израиль". В итоге русского берут, а еврею отказывают.
Песня о Шифмане стала одной из самых известных у Высоцкого. Но мало кто догадывался, что у ее героя был реальный прототип - Михаил Яковлев, сосед барда по коммуналке. Сам Высоцкий называл его просто "друх". "Мишка, друх! Вот ты состоишь в Союзе журналистов, а я ни в каком Союзе не состою. Вот уйду из театра - и стану никто. Тунеядец..." - жаловался Высоцкий Яковлеву в одном из писем.
Они познакомились еще в детстве: семья Высоцких и семья Яковлевых жили в одной коммуналке на 1-й Мещанской улице. Разница в возрасте мальчиков, впрочем, была значительная. По легенде, когда мать Высоцкого отправилась в больницу рожать, все соседи по квартире написали ей коллективное письмо, где пожелали назвать отпрыска Олегом - в честь киевского князя Олега. Одним из тех, кто поставил свою подпись под этим посланием, был и 12-летний Мишка Яковлев.
"Виделись мы редко… Да и, честно говоря, я Володю иногда недооценивал: "большое видится на расстоянии"… Ну кто для меня был Вовка Высоцкий - сосед, который на двенадцать лет младше меня? Я еще раз скажу: даже когда я стал старше, то долго не видел в Володе большого поэта. Это моя вина и мой грех…" - вспоминал сам Яковлев свое знакомство с всенародно любимым бардом.
А Высоцкий, в свою очередь, называл Яковлева "вечным соседом". Когда коммуналку на 1-й Мещанской расселяли, оказалось, что две семьи вновь будут жить вместе: они получили трехкомнатную квартиру большей площади на проспекте Мира и вновь остались соседями. "Володька был озорной. Я ему однажды подарил игрушку, теплоход "Красин", так он напихал в нее бумаги и поджег!" - вспоминал Яковлев. Семьи были настолько близки, что отец Высоцкого, приходя с работы, часто шел не к себе в комнату, а к Яковлевым. Он стучался к ним в дверь и спрашивал у Гиси Моисеевны, матери Михаила: "Гися! У тебя сегодня на ужин борщ?" - "Борщ…" - "Тогда грей!"
Гися Моисеевна была "легендарной женщиной" - так описала ее в мемуарах Людмила Абрамова, вторая жена Высоцкого. Сам бард посвятил ей отдельные строки в песне "Баллада о детстве": "Эх, Гиська, мы одна семья, вы тоже пострадавшие, / Вы тоже пострадавшие, а значит, обрусевшие. / Мои - без вести павшие, твои - безвинно севшие…" Это был намек на то, что некоторых родственников Яковлевых репрессировали. Да и сама их фамилия "Яковлевы" была, по сути, ненастоящей. Еще в годы Гражданской войны муж Гиси Моисеевны решил изменить свою еврейскую фамилию - по некоторым данным, она была Фридман или Фридкин - и назвался Яковлевым. В то время так делали многие убежденные еврейские коммунисты, а он был одним из них.
В юношестве пути соседей - Владимира Высоцкого и Михаила Яковлева - разошлись. Яковлев закончил техникум и ушел работать на Московский электроламповый завод (МЭЛЗ). Высоцкий пошел в Школу-студию МХАТ. Позже он сменил ряд театров, а параллельно начал писать песни под гитару, записывать их на магнитофон - и становиться известным. "Однажды на заводе, где я работал, поднялся шум: "У нас Высоцкий будет выступать! У нас - Высоцкий!" Такой ажиотаж! А я не пошел на его концерт", - вспоминал Яковлев.
Потом он таким же образом проигнорировал спектакль "Гамлет" с участием Высоцкого - на который билетов было не достать: "Однажды иду по Таганке со своей знакомой, и вдруг сзади кто-то меня обнимает: "Друх! Ты "Гамлета" видел? Хочешь?" Я отвечаю: "С удовольствием!" Заходим в театр - народу! Но Володю узнают, уступают дорогу. Он протискивается к окошку главного администратора: "Я очень редко обращаюсь к вам... Мне очень нужно два билета на сегодня". Женщина посмотрела-посмотрела и нашла два билета. Но один в шестом ряду, а второй в одиннадцатом. А я, как интеллигентный молодой человек, спрашиваю у своей знакомой: "Ну что, идем?" "В разных рядах? Я не пойду". Так я и не попал на "Гамлета"".
К тому времени и сам Яковлев успел познать если не славу, то ее отголоски. В конце 50-х его, заводского инженера, специалиста по лампам, пригласили на телевидение - писать короткие сценки и шутки для программы "Вечер веселых вопросов" (ВВВ). Она стала прототипом будущего КВН: в эфире телезрители с юмором отвечали на вопросы ведущих. Яковлев попал в число сценаристов через общих знакомых из-за своего умения сходу придумывать афоризмы. Самым известным из них был такой: "У меня перестал болеть зуб, и я спокойно слез со стены". По легенде, эту шутку услышал режиссер Альберт Аксельрод, который как раз занимался подготовкой ВВВ. Он распорядился найти автора, и тогда к нему привели Яковлева. Тот стал писать вопросы для передачи, потом был приглашен для сценарной работы в киноальманах "Фитиль" и наконец как автор перешел в КВН - пилотный выпуск этого юмористического шоу запустили в 1961-м.
Читайте также
"Я не удивлюсь, если и само название "КВН" придумал Яковлев. Так называли в то время первый массовый черно-белый телевизор: по начальным буквам его создателей - Кенигсона, Варшавского, Николаевского. А Яковлев по своей инженерной работе имел с этими телевизорами дело - и вполне мог адаптировать их название для новой программы", - вспоминал Юлий Зыслин, который тоже работал на заводе МЭЛЗ. За "заслуги" на телевидении Яковлева даже приняли в Союз журналистов России. "Михаил этим очень гордился, - говорил Зыслин. - И всегда носил значок СЖР на груди".
Случай, описанный Высоцким в "Мишке Шифмане", вероятнее всего, произошел с Яковлевым в самом начале 70-х. В это время повзрослевшие соседи по коммуналке вновь сдружились и поддерживали общение. В одну из этих встреч Яковлев якобы и рассказал о своей неудачной попытке выезда в Израиль. А Высоцкий позже "досочинил" его историю. Он сделал Мишку Шифмана врачом (Мишка - врач, он вдруг затих, / В Израиле бездна их, / Там ведь гинекологов одних / Как собак нерезаных). Приписал ему русского друга Колю (Только русские в родне, / Прадед мой - самарин. / Если кто и влез ко мне, / Так и тот - татарин). И наконец, в финале повернул ситуацию так, что в Израиль выпустили именно русского, а не еврея (Он кричал: "Ошибка тут, / Это, говорит, я - еврей!" / А ему говорят: "Не шибко тут! / Выйди-ка вон из дверей!").
"Обычно Высоцкий практически не переделывал написанные тексты. Он писал сразу и начисто. Был как стихия, ураган. А ураган не может вернуться назад и подправить разрушенное", - вспоминал творчество барда его знакомый, поэт-песенник Павел Леонидов. Однако с Мишкой Шифманом все было иначе - известно как минимум по два-три варианта каждого куплета.
Высоцкий очень кропотливо работал над текстом, постоянно выверял варианты и вычеркивал ненужное. И в итоге - не исключено, что из разговоров с Яковлевым - Высоцкий показал удивительную осведомленность "в израильских делах".
"Тут и упоминание о деле врачей, и о советском вмешательстве в ближневосточные дела, и затрёпанные пропагандистские штампы об "израильской агрессии". А еще - слова о трудности в трудоустройстве, арабской угрозе, необходимости службы в армии для женщин. Они вошли в ранние варианты песни", - писал Геннадий Брук, врач и журналист, исследователь "еврейских" корней барда. И Высоцкий не был бы Высоцким, если бы не ввел в текст также шутку про плохое знание советским евреем еврейской истории. В его тексте Мишка Шифман забыл про выход евреев из египетского плена и решил, что их оттуда изгнали: "Мишка тут же впал в экстаз / После литры выпитой / И говорит: "Они же нас / Выгнали с Египета! / Оскорбления простить / Не могу такого, / Я позор желаю смыть / С Рождества Христова!"".
Высоцкий десятки раз исполнял "Мишку Шифмана" на различных концертах. В 1979 году он спел ее в Кельне для сотрудников советского посольства - фанаты его творчества называют это "крайне рискованным экспериментом". Дипломаты могли не понять "еврейских" шуток и осложнить жизнь поэту - например, добиться того, чтобы его перестали выпускать за границу.
Прототип Мишки Шифмана - Михаил Яковлев - пережил Высоцкого на девять лет. Он умер в 1989 году в Москве и был похоронен на Востряковском кладбище. Неизвестно, подавался ли он еще на выезд в Израиль - или история 70-х раз и навсегда отбила у него это желание.