Но шок от ударов баллистических ракет, хотя ущерб, как считают военные, был достаточно минимальным и даже число жертв по их же критериям, при всей нашей скорби и ценности каждой жизни, возможно низким. А потом многих, стоически переживших обстрелы, настиг посттравматический синдром. Это вполне объяснимо: иранская баллистика оказалась совершенно новым вызовом.

Я сужу по числу обращений ко мне новых и старых пациентов. Жалуются на приступы тревоги, бессонницу, а когда ее удается побороть, на кошмары во сне.

Вернулась ко мне давняя пациентка Лилия, с которой мы работали с ее 18 лет. Девочка хрупкая, впечатлительная, тонкая, ранимая, неуверенная в себе, зависящая от мнения окружающих. Мы работали с ней несколько лет и она продвигалась прекрасно. Умница, с высокой мотивацией, склонностью к глубокому самоанализу, она продвигала свою личность, училась себя контролировать и в какой-то момент полностью пришла в норму. Затем она прошла армию, получила Первую степень, выстроила карьеру, вышла замуж за прекрасного человека и родила трех чудесных детей.

И вот после стольких лет Лиля приходит ко мне в крайне тяжелом состоянии.

Обстрелы, замечу, они с мужем пережили, казалось бы, достаточно спокойно, четко функционировали, старались подбодрить и успокоить детей, что и удалось.

А сейчас ее преследует жуткий, неотступный страх за них, болезненная реакция на всякую новость из Газы или очередное враждебное заявление из Ирана. Она поймала себя на мысли, что начинает день именно с этих сообщений, намеренно их выискивая. Лиля с мужем понимали, что необходимо срочно сменить обстановку и когда аэропорт "Бен-Гурион" открыли, они немедленно полетели всей семьей на греческие острова.

Уже в самолете с ней случился приступ страшной тревоги, настоящей паники, она вцепилась в подлокотники кресла, закрыла глаза и сцепила зубы. Боялась закричать, испугать детей и явственно представляла как вот-вот самолет рухнет и они погибнут.

О себе и муже она не думала, только о детях. По счастью полет был недолгим и супруг объяснил всей честной кампании, что не все любят летать, как они.

На отдыхе она практически ничего не ела, ее преследовали приступы тошноты. Спала плохо, а когда засыпала, во всех подробностях возвращался ужас обратного полета. Она отдавала себе отчет, что это абсолютно иррационально.

С большим усилием воли отпускала детей в море, да и ночью ей снилось, что те тонут.
Возвращению домой радовалась, явно ощущала себя там безопасней, но сон не вернулся. За собой она обычно следит тщательно, а тут заметила постоянную потребность в сладком и набрала за неделю три килограмма.

Лиля была очень рада, что сейчас в детском саду и школе каникулы и она может постоянно находиться с детьми. И при этом она абсолютно отдавала себе отчет что своей неустанной опекой она "душит" детей своим беспокойством.

В конце концов муж настоял, чтобы она опять обратилась ко мне.

Лиля, конечно, переживает тяжелую посттравматическое расстройство, но нам известны все инструменты восстановления ее психики.

Таких как она много, в частности и у меня в клинике.

Обращаются и женщины, и мужчины, в особенности прошедшие Газу, похоронившие там близких друзей. Это классическое изученное-переизученное посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР), которое нуждается в длительном лечении, помощи профессионального психолога, а главное в желании самого пациента его преодолеть.

А еще я заметила довольно странный дилетантский подход у переживающих ПТСР. Они на примитивном уровне пытаются воссоздать групповую психотерапию. Собираются, вместе, обсуждают, бередят воспоминания, выпивают с горя, пытаются подбодрить друг друга и от этого всем еще хуже. Уж извините за банальность, но не занимайтесь самолечением.