Дмитрий Бозин – кумир театралов по всей России, исполнитель главных ролей в спектаклях Романа Виктюка "Саломея", "Нездешний сад", "Служанки". Он снимается в кино и участвует в ток-шоу, обожает жену и дочь и редко откровенничает с журналистами. В интервью GZT.RU он рассказал о своем отношении к работе, внешности и дому.

Дмитрий, актер – это профессия или образ жизни?

Мне кажется, неверно поставлен сам вопрос. Профессия и образ жизни – вообще разные понятия. Можно выбрать любую профессию, которая вам по душе, и любой образ жизни, который позволяет вам достигать поставленных целей. Идеально, если профессия сама вас выбирает, а вот образ жизни всегда выбираете вы сами. Для того чтобы быть медийным актером, нужно выбрать один образ жизни. Чтобы стать актером такого театра, как Театр Анатолия Васильева, – совсем другой.

По-моему, это разные профессии…

Возможно, но называются они одинаково – актер. Для того чтобы быть актером "Театра Романа Виктюка", нужно выбрать третий образ жизни… А чтобы быть актером какого-нибудь репертуарного академического театра, можно вообще жить как нравится, нужно лишь приходить вовремя на свои спектакли и больше ни о чем не думать. Так, во всяком случае, было бы со мной, если бы я остался в том академическом театре, где должен был остаться по окончании ГИТИСа. И что бы я ни делал, какие бы книжки ни читал, мне бы все равно давали совершенно определенные роли, не особенно интересуясь мной самим. А вот в Театре Романа Виктюка работать актером сложно: нужно и тренироваться, и что-то читать, и что-то постигать.

Дмитрий, уже исполнилось 10 лет спектаклю "Саломея", где вы все это время играете главную роль. Что удалось постичь за эти 10 лет?

На пятом году я постиг, что все интересное мне в этом спектакле не нужно вообще никому. Сначала я не понимал этого, думал, что плохо играю, не могу убедить зрительный зал… Но когда начал анализировать видеозаписи разных спектаклей, пришел к выводу, что играю точно. Играю именно то, что слышу в этой истории. И если бы зрителям это было нужно, они бы тоже это услышали. Потом я еще пять лет ждал, что кому-то это все-таки понадобится. Сейчас понимаю, что не понадобится. И даже объяснять нечего! В "Саломее" мне виделись тени архаических цивилизаций – Египта, Греции…Теперь прихожу к выводу, что все это лишь мои фантазии о тех эпохах. Ничего из описанного Иваном Ефремовым в "Таис Афинской" или дилогии "Великая дуга" не происходило. У них были такие же гламурные вечеринки, как у нас, а все знания о мире и красоте были скрыты так же, как и сейчас. Думаю, что это вообще не должны касаться людей. А мне 10 лет было дано прикасаться к… невозможно описать! Это сильнее любого наркотика, разрушительнее, опаснее… Люди правы, избегая этого. И правы, когда общаются со мной как с представителем некой гламурной профессии – мужчиной, осыпанным блестками в золотых плавках и с накрашенным лицом, который танцует под тяжелый рок. Какой смысл вкладывается в эти танцы, они не замечают. И они правы! Теперь даже стремление поделиться теми тайнами, к которым мне довелось прикасаться, кажется мне преступным.

Как вы относитесь к экспериментальному театру?

А других путей развития театра, кроме эксперимента, не существует. Именно поэтому он так необходим. Экспериментальный театр не рассчитывает на понимание зрителя, на положительную реакцию критиков, на финансовый успех. Эксперимент – это процесс поиска. Сегодня у нас этим не занимается практически никто, поскольку большинство режиссеров ставят коммерческие спектакли в самом широком смысле слова. Это не значит – плохие. Но имеющие другую цель.

Что есть в вашей жизни помимо театра?

Сама Жизнь. В которой происходят удивительные вещи: сумасшедшая любовь, чувственный экстаз, восторги, открытия… Все, о чем мечталось в детстве, есть сейчас в моей жизни.

Есть место, где вы счастливы?

По-настоящему счастлив я дома. Это место, где есть возможность счастья, шанс, если хотите. А в театре такого шанса нет. Дома есть клавиши, ноты Наймана, я пытаюсь играть эту музыку, схожу от нее с ума, хотя понятия не имею, как она рождается из-под моих рук.

Что такое красота?

Красота – это ясный знак того, о чем я плачу на сцене. Видимое проявление великой тайны. Каждая черточка красоты говорит о невероятных глубинах, даже если носитель этих черт понятия о них не имеет.

Одежда, загар, спортивная фигура имеют отношение к красоте?

А то! Ведь ты никогда не увидишь толстую пантеру – ну, если, разумеется, речь не идет о зоопарке. Все эти линии тела, видимые глазом, очень важны для нашего восприятия. Как и линии одежды, которая создается художниками. И линии машин, придуманных дизайнерами. Домов, сотворенных архитекторами. Все это произведения искусства, во всяком случае, в идеале должны ими быть. Весь видимый нами цивилизованный мир – это плод чьей-то фантазии. Но маленький нюанс: почти все внешние проявления красоты поставлены на службу обществу потребления. Чтобы продать что-то, нужно связать это что-то с внешней красотой. Тогда люди обратят внимание и купят. И те, кто продает, очень активно ищут тех, кто способен творить красоту. Красота должна быть использована.

Что же делать в этой ситуации художнику?

Что делать ученому, открывшему атомный распад, когда на основе его открытия создают бомбу? Есть две вещи, которые продаются лучше всего, – красота и смерть. Кстати, об их связи и написана Уайльдом "Саломея". Единственное, что нужно понимать: оттого, что красота стала товаром, она не перестала быть красотой, не потеряла своей тайны. Хотя, конечно, тем, кто продает, выгоднее тайну убрать: "Нет, тут ничего таинственного нет… Это просто так… просто красиво…"

Одежда много для вас значит?

Я воспринимаю одежду как своеобразную униформу, которую я для себя придумал. Эта униформа показывает окружающим, что я актер, при этом она удобна и практична. Она включает разные элементы – рубашки, джинсы и так далее, причем все элементы сочетаются между собой. Таким образом, я ни минуты не трачу на то, чтобы думать, что бы такое сегодня надеть.

Какую роль играет в вашей жизни спорт?

Это просто часть моей жизни. Очень важная. Сейчас рядом с загородным домом моих родителей – теннисный корт, на третьем этаже – беговая дорожка, стол для тенниса, бильярд, тренажеры, гантели. Но даже когда наша семья жила скромно, у нас все всегда занимались спортом. Дома в Новом Уренгое были турник и шведская стенка. Сейчас в моей московской квартире – турник, стенка и брусья. Я занимаюсь каждый день просто для того, чтобы не думать о том, как я выгляжу, какую одежду надеть, чтобы скрыть некие недостатки фигуры. Это удобно и спокойно.

Что такое дом?

Это место, где вам комфортно до такой степени, что вы готовы воспринять новое знание.

Красота внешняя и внутренняя связаны между собой?

Связаны. Но если для внешней красоты есть каноны, то для внутренней их не хотелось бы. Хотя бы во внутреннем мире пусть будет свобода.

Вы всегда чувствуете себя свободным?

Конечно. Единственный человек, который мне в этом мешает, это я сам.

Чего боится Дмитрий Бозин?

Если бы он мог это назвать, он бы этого не боялся.

Вы счастливый человек?

Я родился в счастье и живу в нем. Это как вода… как воздух… Но без воздуха я задохнусь. Так же и без счастья. Хотя я ценю умение задержать дыхание, как и умение обходиться без счастья.

Что же такое счастье?

Не знаю. Знал бы – был бы счастлив всегда.

Автор: Артур Соколов

Напоминаем, в январе Роман Виктюк привозит в Израиль спектакль "Король-Арлекин". Эта пьеса Рудольфа Лотара о лицедее-самозванце, действующем под маской короля. Роман Виктюк повернул пьесу другим боком и увидел в ней тему художника и власти. Арлекина, который пытается не потерять себя в лабиринтах ­политических интриг, играет Дмитрий Бозин. Билеты заказывайте здесь или по телефону: 03-522-18-03