"Израильский русский писатель". В этом определении есть некая абсурдность. Вызов. Реверанс. Кивок сразу в несколько сторон. Хотя иногда именно из нелогичных, нелинейных определений выглядывает сокровенный и важный смысл.

Мой собеседник, Лев Альтмарк, как раз такой "израильский русский писатель". Формировался и рос "там". Мыслит, фантазирует, сочиняет на русском языке. Публиковался в различных изданиях, в том числе, в журналах "Юность" и "Нева". Живет в Беэр-Шеве. Автор четырех поэтических сборников и восьми книг прозы. Член Союза русскоязычных писателей Израиля и Международной гильдии писателей.

"Серые пятна истории", "Повесть о том, как поссорились городской голова и уездный исправник", "Генеалогия героев нашего времени"…Лирика. Юмор. Лев Альтмарк написал много - и останавливаться не собирается. Ведет страницу СРПИ в Фейсбуке. Мы говорим с ним о книгах и их времени. О судьбе автора, который живет далеко от метрополии. От языкового гнезда. О проблемах и крутых виражах.

- Уважаемый Лев, как вы начали свою дорогу в литературу? Насколько Брянск, где вы жили, можно считать "литературным городом"?

- Очень верно, что был задан вопрос о городе, в котором я родился. Происхождение все-таки много значит. Одно дело Москва, Петербург, города-миллионники. Другое дело провинция. Притом не только в географическом плане, но и, к сожалению, в культурном. Брянск, в котором я прожил сорок с лишним лет до отъезда в Израиль, во всех отношениях город провинциальный, как и большинство других российских городов. Это нисколько не умаляет моего доброго отношения к городу, где я написал первое стихотворение, приобрел друзей, встретил любовь и, наверное, сформировался как личность.

Свои первые литературные опыты я принес в литературную студию при Бежицком доме пионеров, которой руководил Владимир Иванович Яковлевский. Поэтом он не был, но беззаветно любил литературу, которую преподавал в школе рабочей молодежи, а уж его радость по поводу удачной строчки в стихотворениях своих питомцев не знала границ. Он-то и пробивал наши первые публикации в заводских многотиражках и областной газете "Брянский рабочий". До сих пор храню эти вырезки, и хотя стихами, по большому счету, эти опыты не назовешь, но вспоминаю своего первого наставника и учителя с теплом и любовью.

- Вы учились в Москве. Расскажите немного об этом времени.

- В 1975 году я окончил Брянский института транспортного машиностроения, очень скоро понял, что инженерный труд не мое призвание. Мне всегда хотелось общаться с людьми вживую, придумывать о них сюжеты, разбираться в их характерах и психологии. Поэтому я стал искать себя в других профессиях. Был комсомольским работником, музыкантом в ансамбле при местном Дворце культуры, руководителем дискотеки, учителем математики, журналистом в газете. Жизнь подсказывала сюжеты, которые уже не укладывались в поэтическую строку, а требовали иного, более многопланового прозаического текста. Тогда-то у меня и родились первые четыре повести, одна из которых, "Я - стукач", была опубликована в 1992 году в тульском альманахе "Ясная Поляна", основанном еще Львом Толстым.

Тогда-то я и подумал, что, наверное, стоит попытаться поступить в Литературный институт имени Горького. В Москву. Я не питал иллюзий, знал, что здесь не выдают золотой ключик к литературной славе, не научат писать так, чтобы поражать издателя и читателя в самое сердце. Я уже не был наивным и восторженным юношей. Но понимал, что получу в литинституте общение с коллегами по ремеслу. Поступил я на семинар прозы, которым руководил Анатолий Игнатьевич Приставкин, автор прекрасной популярной повести "Ночевала тучка золотая". До сих пор храню рукописи моих работ с его правками. Скептически относясь к жанрам мистики, фантастики и приключений, Анатолий Игнатьевич был мудрым и терпеливым наставником, акцентирующим наше внимание на проблемах человека, его боли и переживаниях, победах и поражениях. Будучи председателем комиссии по помилованию в ельцинском правительстве, он приносил на семинары дела заключенных, их письма с отчаянной мольбой о справедливости. Тут были реальные людские трагедии, по своему накалу они во много раз превышали придуманные нами фантастические страсти…

- Как вы оцениваете литературную жизнь Израиля? Насколько, по-вашему, литературная жизнь в Израиле отличается от московской?

- Репатриировавшись в 1995 году в Израиль, я всерьез опасался, смогу ли я вообще что-то писать. Дело не только в том, что усилия по обустройству на новом месте, изучению иврита и поискам средств к существованию отнимают много времени и сил. Страх заключался в том, что я достаточно реально оценивал свои силы: выучить иврит так, чтобы писать на нем литературные тексты, мне вряд ли удастся, а нужны ли здесь тексты на русском языке? В России, где есть громадная читательская аудитория, и то пробиться нелегко. А что говорить об Израиле! Да и существует ли здесь в действительности русскоязычная литература уровня той, от которой я уехал?

Уже обосновавшись в Беэр-Шеве, я обложился русскоязычными газетами и книгами авторов-репатриантов, которые удалось найти. И понял простую и очевидную вещь: особого различия между литературой здесь и там, по сути дела, нет. Главное, что объединяет, это русский язык, диктующий стиль и построение текста. Израильская русскоязычная литература - это не что-то временное и переходное к литературе на иврите, а вполне отдельный мир со своими тактическими задачами и складывающимися языковыми традициями, как, например, литература на идише, имеющая своих классиков и признанных во всем мире мастеров.

В Беэр-Шеве до сих пор существуют две русскоязычные литературные студии, негласно противоборствующие, со своими "мэтрами" и адептами, время от времени выпускающие свои альманахи. Все практически как в любом провинциальном российском городе. А какие могут быть различия, если участники этих литературных объединений, приехав из самых разных мест бывшего СНГ, продолжают заниматься тем же, чем занимались в тамошних литературных объединениях? Может, студии в Тель-Авиве и Иерусалиме сильнее своих провинциальных собратьев и в творческом плане, и в плане издательских возможностей, но это опять же прямая параллель с Москвой и Питером. Мне же, как извечному и неизлечимому провинциалу, критиковать беэр-шевские и ей подобные студии как-то не с руки. Судьба их мне небезразлична.

- Вы ведете страничку в социальной сети Фейсбук от имени Союза русскоязычных писателей Израиля. Каким вы видите будущий (через пять лет, через десять лет) СРПИ? Что бы вы сочли успехом в своей деятельности на Фейсбуке?

- Социальные сети, безусловно, на сегодняшний день основные отдушины для человека творческого. Это хоть какая-то возможность заявить о себе читающему миру. Развитие интернета здорово навредило бумажной книге, хотя нет худа без добра. К сожалению, практика показывает, что человек, утверждающий, что книги уже не нужны, так как все можно скачать из интернета, отвыкает от чтения и, даже если что-то скачивает, то прочтет очень нескоро. То есть от бумажной книги он отказался, а к электронной так и не пришел. И препятствует этому легкость обладания и доступность электронной версии. В этой ситуации я, к сожалению, не оптимист, выхода не вижу. Глупо и невозможно убрать книгу из интернета, да это и не вернет читателя к бумажной книге. Тем не менее, существуют писательские союзы, то есть организации, которые должны быть озабочены складывающейся ситуацией. Падение спроса на книгу косвенно влияет и на интерес к печатному слову, что должно вызывать еще большую тревогу этих организаций. Правда, у автора остается возможность выпускать книги за свой счет, но для чего тогда ему профессиональный союз?! Тут уже не идет разговор о самоокупаемости книги или хотя бы частичном возврате затрат. Здесь играет роль только желание автора хоть как-то донести свою книгу до читателя.

Страничка "Диалог" в Фейсбуке, которую я веду под эгидой Союза русскоязычных писателей Израиля, позволит, как мне кажется, хотя бы частично помочь авторам в самореализации. Здесь автор не ограничен простой публикацией текста. Главное для каждого пишущего - обратная связь. В "Диалоге" можно обсудить текст, прокомментировать его, напрямую пообщаться с автором, презентовать свои будущие работы. Жаль, конечно, что тексты повестей, романов и других больших форм выкладывать здесь не совсем удобно, но это хотя бы что-то…

Возвращаясь к вышесказанному, замечу, что сегодня работа писательских союзов, в частности, союза русскоязычных писателей Израиля (СРПИ), без использования предоставляемых интернетом возможностей крайне непродуктивна. Не хочу загадывать, что будет дальше. Хочется лишь искренне помочь своим коллегам-писателям, ведь поодиночке мы так и останемся невостребованными, с грудами неизданных рукописей в письменных столах. А вместе, глядишь, что-то и сделаем.

- Что такое, по вашему мнению, литературный успех?

- Лет десять-пятнадцать назад я бы определил литературный успех как большие тиражи книг, выступления на радио, телевидении, постоянные читательские аудитории. И что важно автору стать лицом медийным, о книгах которого говорят, пишут критические статьи, по сюжетам которых снимают фильмы… Однако времена меняются. Наивно считать, что сегодня поэт или прозаик способен стать властителем дум. Журналист, телеведущий, блогер - вот сегодняшние герои, к которым приковано внимание.

А есть ли место литератору на этом стремительно меняющемся рынке информации, где идет борьба не на жизнь, а на смерть? Наверное, есть. Конечно, соревноваться с блогером или журналистом в оперативности и скорости подачи материала дело заведомо проигрышное, но в другом литератор, на мой взгляд, все-таки может побороться за успех - в качестве, образности, в глубине изображения своего героя или события, а это в сегодняшних СМИ редкость.

- Вы издали самостоятельно более десятка книг. И затратили на это, по приблизительному подсчету, сумму, сравнимую со средней годовой зарплатой в Израиле. Верен ли подсчет? Не жалко ли вам этого трудового года? Оно того стоило?

- Верно, издано тринадцать книг - четыре книги поэзии и девять книг прозы. Последний сборник рассказов вышел в этом году в немецком издательстве Stella и был презентован на Лейпцигской книжной ярмарке. Денежные затраты на издание книг, безусловно, огромные. Слабое утешение - пара десятков публикаций в различных альманахах и толстых российских журналах. Стоит ли игра свеч? С точки зрения обывателя, затраченные деньги можно было бы вложить куда-то с большей отдачей. Например, поездить по заграницам, поменять мебель в квартире, купить новую машину и т.д. И в квартире не было бы этих неподъемных коробок с нераспроданными тиражами собственных бесценных творений…

Но я не жалею - ни потраченных денег, ни трудов. Удовлетворение, которое получаешь, впервые взяв в руки свою только что изданную книгу, не сравнить ни с чем. Будем откровенны, книга пишется автором, прежде всего, для себя, а уж потом для читателя.

- Кого из современных израильских русскоязычных авторов вы считаете успешным или достойным подражания? Почему?

- К сожалению, с творчеством современных русскоязычных израильских писателей я знаком мало. Выставлять книги израильских русскоязычных авторов на прилавки книготорговцам невыгодно из-за их высокой цены и "нераскрученности" авторов. Реклама же изданной книги по стоимости порой превышает затраты на ее издание, и это опять же никого, кроме ее автора не беспокоит. А у автора таких денег, естественно, нет.

Сегодня встает вопрос о создании какой-то единой электронной базы текстов, куда нашим авторам можно было бы выкладывать книги для скачивания за какие-то символические деньги. Но создать такую базу по силам все-таки не отдельным авторам, а организации, например, Союзу писателей. Притом, как мне кажется, сделать это нужно в самом ближайшем времени, потому что рано или поздно все эти плоды вдохновения и творчества могут оказаться утерянными, забытыми навсегда.

- Как вы оцениваете израильские средства массовой информации на русском языке? Чего, по вашему мнению, им не хватает? Есть ли у них достижения, и какие именно?

- Средства массовой информации принято оценивать по популярности и востребованности среди потребителей этой информации. В этом смысле русскоязычные СМИ в Израиле мало чем отличаются от ивритских, российских и англоязычных собратьев. Радио, телевидение и интернет-порталы формируют свою целевую аудиторию.

Деятельностью русскоязычных авторов израильские радио и ТВ интересуются слабо. Конечно, нам пока рано мечтать о создании телеканала типа российской "Культуры" или радио с литературными чтениями, радиопостановками и беседами с литераторами. Можно ли добиваться увеличения эфирного времени на подобные вещи? Будет ли это востребовано? Вероятней всего, нет. Но ждать "у моря погоды" тоже не стоит.

Безграничны возможности интернета. Нужно только не пренебрегать им - и смелее его использовать.

- В ваших текстах (стихах, да и прозе) сильно выражен личностный мотив: часто упоминается либо авторская личность, либо персональные впечатления. Изложение во многих случаях идет от первого лица. Это сознательное решение или "так сложилась жизнь"?

- Сюжеты своих поэтических и прозаических работ я, как правило, почти не придумываю, потому что их настолько много вокруг и они так причудливы и необычны, что только бери и записывай. Думаю, это происходит не из-за скудности воображения или нежелания ломать голову. Наша жизнь настолько непредсказуема и то и дело подбрасывает головокружительные повороты - самая фантазийная фантазия не способна на такое. Больше всего меня интересует в этих сюжетах герой, его мысли и поступки, намерения и их реализация. Я всегда ставлю себя на его место… Подобное называют в театре вживанием в образ. В жизни почти не встречаются абсолютные праведники и законченные подлецы. Любой человек, как из кубиков, сложен из положительных и отрицательных качеств. Да я и сам наверняка такой. Поэтому мне легче всего писать от первого лица, хоть иногда и очень не хочется, чтобы мой герой был похож на меня, как две капли воды. Но так уж сложилось. Иначе я не умею…Опыт, приобретенный, благодаря репатриации, бесценен и, так или иначе, воплощается в работах…

Инна Шейхатович