Никаких поколенческих вех нет и быть не может. Сколько можно скорбеть о Юре Шатунове? Люди, в интеллектуальных способностях которых я начал искренне сомневаться, пишут:

- Мы были одного поколения.

Так ведь этот слезливый детдомовский "Ласковый май" всегда считался верхом неприличия и дурновкусия. У вас что, родители были исключительно от сохи? В 1986 году, когда Шатунов "зазвучал", за железный занавес уже прорвалось столько иностранных хитов! А вам, выходит, "Белые розы" самое то. И это еврейская интеллигенция!

А в 90-е Шатунов уже вовсю обслуживал в Германии казахских немцев. Какое единство вкусов!

Ладно, я из другого поколения. В восьмом классе я на сэкономленные с завтраков 40 рублей купил у родительского друга приставку "Нота" (новая стоила 80) с самопальными колонками. Конечно, у богатых детей был "Днепр-11", а потом "Днепр-14", но и "Нота" была безумным богатством. А на соседнем почтовом ящике, под школой, разрезали на токарных станках промышленную широкую магнитофонную пленку и продавали. Отличная лента, только от резцов на ней были микротрещины и стоило ее чуть перекосить, как тут же рвалась. Вонь от ацетона в комнате стояла жуткая. У меня играл "Битлз", через год -другой я въехал в традиционный джаз и полюбил блюзы. А на танцплощадках лабали "Алешкину любовь" Онегина Гаджикасимова, наш ответ Керзону на "Girl". Страна победившего плагиата. С выставленных на подоконники "Днепров" давил слезу Валерий Ободзинский. "Эти глаза напротив".

Можно было, конечно, включить телевизор, где всегда Кобзон и Богатиков. Видите, поколение одно, а вкусы разные.

Неужели эта скорбь по Шатунову постаревших еврейских мальчиков искренняя?! Он, прочел на днях, мечтал записаться добровольцем и воевать в Украине. А как грохнули бы его там? Всей Россией бы белые розы к могилке понесли, окуная заплаканные морды в трофейные унитазы.