Поговорить с драматургом - редкая удача. Они же "чревовещатели", предсказатели, рупоры современности, - эти драматурги. Они будто прописывают реплики всем прочим людям.

Догадываются о тайном и договаривают важное. Смело и афористично. Они знают нечто правдивое о том, о чем подчас ни философы, ни политики даже не подозревают.

"Война еще не началась" - само название одной из пьес моего собеседника, Михаила Дурненкова, звучит горько-настороженно. Пьеса была написана до войны. А мини-пьеса "Красная чашка" - это саркастический памфлет про искусственную, рекламой регламентированную и отравленную жизнь… "Озеро" - эту пьесу Дурненкова израильтянин Ариэль Вольф поставил в тель-авивском театре "Тмуна".

Поговорить с драматургом, пьесы, взгляды и поиски которого важны как реальные шаги по "вочеловечиванию" мира - удача серьезная. На мои вопросы согласился ответить Михаил Дурненков, автор десятков пьес, которые идут на многих авторитетных мировых сценах, покинувший Россию по идейным соображениям.

- Какой вид открывается из вашего окна там, где вы сейчас живете? Какие эмоции, мысли он у вас вызывает?

- Я живу в Финляндии. А в то время, когда мы беседуем, провожу драматургическую лабораторию с подростками в Эстонии. Из моего окна в гостинице эстонского театра "Vaba Lava" открывается вид на приграничный город Нарва. Через реку обветшалая крепость на берегу Иван-Города, там начинается Россия. В Нарве русскоязычное население составляет 95% города, из них около 80% поддерживает политику Путина. То будущее, которое они выбирают, еще до войны легко можно было увидеть, стоило перейти по пешеходному мосту в Иван- Город. Теперь стало сложнее, но если у тебя есть российская виза - это можно сделать. Иван-Город разительно отличается от чистенькой опрятной Нарвы, и совершенно не понятно, почему наровчане хотят присоединиться к этим грязным замусоренным улицам, неприкаянным пьяный мужикам, бездомным животным, к этой нищете и разрухе. Но наровчане хотят не в Иван-Город, они хотят в то будущее, которое им показывают по российскому телевидению. Это бесконечно удивляет меня и заставляет еще пристальнее вглядываться в лица местных жителей. "Но это не значит, что мы не должны бороться за их сердца и души, - говорит художественный руководитель "Vaba Lava" могучий эстонец Мярт. - Мы с помощью искусства должны показать им иное будущее, чем то, что рисует российская пропаганда". Такие у меня тут мысли…

- Набоков, Бунин, Гиппиус, Цветаева многое сказали об эмиграции. Многое в связи с ней пережили, ощутили. Что по поводу эмиграции думаете вы? Какова ваша точка зрения в этом вопросе?

- Великие эмигранты предыдущих волн научили нас, что у "новорожденного" переселенца есть всего три возможности: переехать - и всегда жить мечтой о возвращении; переехать - и стать частью обособленного по языку и прежней культуре гетто предыдущих эмигрантов; или же раствориться в культуре и языке той страны, которая тебя приняла, то есть превратиться в иностранца. Современность говорит нам, что возникло отличие: появилась прослойка людей без национальности, владеющих английским и перемещающихся по миру не внутри национальных рамок каких-то государств, а внутри своих увлечений и профессий. Мне нравится эта мысль - быть гражданином мира.

- Пьеса "Озеро", которую поставили в Израиле, в нашем театре "Тмуна" - и нежная, и дерзкая¸ и страшная. Как вы думаете, чем она режиссеру Ариэлю Вольфу оказалась близка?

- Спасибо за эпитеты, мне приятно, что даже сквозь другой язык и культуру важные для меня эмоции, которые я закладывал в эту пьесу, все же ощущаются. Мне кажется, - я, правда, могу ошибаться, я не видел еще спектакль, - что Ариэль увидел в ней что-то близкое именно израильскому зрителю. Театр - сложное искусство, туристического интереса "узнать про них" никогда еще не бывало достаточно, чтобы пуститься в долгое и трудное плавание постановки. Зрителя во всем мире интересует то, что рассказывает про него самого. Помогает ему сориентироваться в окружающем мире и в себе. Думаю, Ариэль Вольф это "что-то" почувствовал, и это "что-то" оказалось экстремально важным для принятия решения.

- В круг ваших интересов входят Станиславский и Немирович-Данченко, Висконти и Гоголь… И многие другие знаковые люди культуры. Кто из них для вас наиболее важен, кого вы можете назвать своим духовным, творческим ориентиром, своим гуру?

- Моего учителя Вадима Леванова, который привел меня более двадцати лет назад в театр. Кроме него, я бесконечно благодарен моему мастеру из ВГИКа Юрию Арабову, задавшему высокую планку в профессии. И могу назвать руководителей "Театра.doc" Елену Гремину и Михаила Угарова. Они умерли практически в одночасье, не сумев пережить бесконечные гонения против их театра. В сложные моменты драматического выбора, который ставит передо мной жизнь, я постоянно спрашиваю себя: что бы они сделали на моем месте? Не всегда получается им соответствовать, но я стараюсь.

- Что вас вдохновляет, дает толчок для того, чтобы написать пьесу? Как возникла пьеса "Озеро"? Что она для вас: исповедь, очередное пророчество, пейзаж с натуры?

- Пьеса "Озеро" была заказана театром "Гоголь Центр" и лично Кириллом Серебренниковым еще в 2015 году. Я был под глубоким впечатлением от тогдашних событий; от того, как меняется Россия после аннексии Крыма, - и мне казалось, будто я наблюдаю Атлантиду, которая медленно погружается под воду. Я испытывал огромное сочувствие к людям, которые населяли эту страну, одновременно печаль и нежность, и мне хотелось как-то замолвить за них словечко, зафиксировать этот момент. Ведь и я тоже был частью этого общества, это ведь и моя жизнь тоже.

- Какой спектакль по вашим пьесам вам наиболее близок и дорог? А какой - если можете об этом сказать - совсем не срезонировал? Я так понимаю: мхатовский?..

- Те спектакли, которые не резонировали, я не запоминал. А зачем? Но вот, например, с нежностью вспоминаю спектакль, который мало кто видел, поставленный в виде прогулки по заброшенной военной базе в окрестностях Казани. Он назывался "Время роста деревьев". Там герой бродил мимо деревьев, ложился на траву и смотрел в небо. А мы, зрители, стояли и слушали его мысли. Там звучали такие строки: "Какие мы все-таки искалеченные! Какие мы все искалеченные, мы обрубки людей, части людей, которые приспособились жить, научились использовать свои травмы, чтобы жить, и вот мы собрались вместе, обнимаем друг друга своими обрубками, поддерживаем в равновесии, стоя на своих культях, рискуя упасть гораздо чаще, чем те, благополучные, которые видят мир не с нашего странного ракурса, а просто с высоты своего роста, вероятно, как и полагается людям в норме… И вот мы создаем семьи, пытаемся быть людьми, пытаемся делать все то же, что делают нормальные: печь пироги, работать, забирать ребенка из детского садика… И пытаемся согревать друг друга, и беречь, и помогать друг другу в каждую секунду, и иногда испытываем такие невероятные приливы нежности друг к другу, такую всепоглощающую любовь, что кажется, что она возможна только потому, что мы - такие!"

- В ваших пьесах практически нет патетики, любовной ноты, героизма… Все кажется пропущенным через сито здорового цинизма. Восприятие жизни как абсурда, с жестокой и критичной иронией, с совершенно лишенным мелодраматизма анализом. Но есть ли вещи в жизни, которые вы идеализируете, которые считаете святыми?

- Ну, если внимательно перечитать предыдущую цитату, то можно заметить, что определенной доли патетики я вовсе не лишен. Я ценю то, что называется "человеческое прикосновение" - то, что говорит об уникальности человеческого существа и выражается через парадоксы. Например, известен такой парадокс: "любовь побеждает смерть". У меня были моменты в жизни, когда я убеждался, что это именно так. Это парадоксально, но это так. Соответственно, люблю пьесы, в которых есть место таким парадоксам.

- Если бы у вас была возможность поселиться в Израиле, вы бы это сделали? Или Европа все же предпочтительнее?

- Ну, я человек весьма любопытный. Слово "навсегда" меня пугает, но на какое-то время я бы точно не отказался от такого опыта. Европа мне близка пониманием культуры и театра; я все-таки вырос в этой парадигме, она мне близка изначально.

- Если бы у вас появилась задача написать пьесу об Израиле, что это была бы за пьеса?

- Если бы такая задача у меня возникла, я начал бы работу с изучения предмета. Могу писать только о том, с чем у меня личные отношения, и не важно, касается ли это конкретной страны или событий столетней давности.

- Ваша жена - театральный художник. Нравятся ли ей ваши пьесы? Кто ваш самый главный зритель и критик?

- Мне повезло! Моя жена - это мой друг. Мы постоянно делимся тем, над чем работаем, и, мне кажется, мы взаимно обогащаем друг друга и как личности, и как художники. Здесь слово "нравится", наверное, не совсем подходит. Уж кто-кто, а она знает, откуда берутся мои герои и мои сюжеты. Это каждый раз часть моей биографии и моего опыта, - а значит, и ее тоже. За все время, помнится, она только раз слегка покритиковала меня за повторяющийся, кочующий из пьесы в пьесу образ маленькой решительной женщины. Мол, хватит меня уже всюду прописывать. Ну, а что я могу сделать, если у меня такой пример перед носом?

- В современном мире заметны падение уровня человечности, нравственности, этики, наступление шовинизма и фашизма. Можно ли с этим вести борьбу? Каково место искусства в этой ситуации?

- Мир качнулся вправо, потому что перед этим качнулся влево. Страх перед будущим заставляет нации выбирать сильных лидеров, те в свою очередь наращивают армии и ужесточают правила. Кончится война, и сильные лидеры будут опять не нужны, и вновь расцветет мультикультурность, и наладятся нормальные международные отношения. Мир подержит паузу и качнется влево. Надеюсь только, что не случится какой-нибудь атомной войны в паузе.

- Что для вас символ комфорта? Без чего в обыденной жизни вы не согласны обходиться?

- Без всего могу обходиться, только без сна не могу…

- Кино, опера, архитектура, живопись, музыка, балет - что из этого вам особенно нравится? Что вдохновляет?

- Из этого набора я только до балета не дорос еще. Но отдельно могу отметить: современное искусство для меня - это всегдашний источник вдохновения.

- Вы верите в приметы, в гороскоп? Верите гадалкам?

- В приметы стараюсь не верить. Мне кажется, что такая вера - это вредная привычка, что-то вроде курения…

Михаил Дурненков приезжает в Израиль и посмотрит спектакль по своей пьесе "Озеро" в театре "Тмуна". Это театральное новаторское действо состоится в "Тмуне" 8 и 9 июня. А впереди - еще спектакли. Театр - великое и древнее искусство, он жизненно необходим мировой культуре, - и потому неубиваем и непобедим.