Почему социальной? Почему семейной? Почему не медицинской? Ну это моя собственная градация - если что-то не лечится, а только перезапускается в семью и социум, это что-то лечебным для меня быть перестает.

Но если аутизм вопрос семейный, а для общества социальный, то почему я узнал о нем так поздно? Где были они - дети-аутисты в моем далеком детстве, где были они в годы моей школьной беззаботности, почему я не видел их во дворе, в классе, в институте? Может быть они были, а я думал, что они просто другие; думал "да чего там! Просто двоечники"? Из-за этого?

Но нет же! Они не были двоечниками. Их просто вокруг меня не было. И снова почему? Скажите, их изымали? Увозили? Свозили? Скрывали? Боюсь, что да…

В США аутизм диагностируется у одного ребенка из ста десяти. Не хочу даже переводить эти цифры в миллионы, но, похоже, что они просто ошеломляющие. Так где же они?

Лайза Дженова - известный американский нейробиолог и писательница (я как-то писал о ее потрясающей книге "Семья О'Брайен") в своем романе "С любовью, Энтони" рассказывает о малыше Энтони, ребенке, который, наверняка, напоминал мне кого-то, встреченного где-то, но не узнанного… В "Человеке дождя" такой "ребенок" - гений математического счета, одушевленный арифмометр; я был уверен, что аутизм - это не столько ущерб, сколько дар. Но что я понимал в этом?

… На океанском пляже резвятся девочки 5-6 лет, купаются, брызгаются, прыгают, плавают, кричат… Недалеко от них, в песке, мальчик примерно их возраста собирает камушки в прямые линии… Закончив одну, принимается за другую. Эти линии могут быть бесконечными, как бесконечно молчание ребенка, словно заколоченное вакуумное окно в мир… Его вне вербальное существование в суете посторонних, в движениях проходящих мимо, в звуках чужого детства. Линии из камушек обязательно должны быть прямыми и белыми - здесь какой-то внутренний секрет сохранности ребенка.

Мать девочек зовут Бет, ее оставил муж, с ним она ходит к психоаналитику…. А еще она начинает совершенно неожиданно для себя писать книгу. И книга, почему-то, оказывается о мальчике, который недалеко от ее девочек выкладывает длинные линии из белых кумушек. Она называет своего литературного найденыша Энтони.

Мать неподвижного пляжного мальчика зовут Оливия. Когда-то она работала литературным редактором, но рождение "потерявшегося" ребенка заставило ее оставить все. "У вас крепкий брак?" - первое, что они с мужем услышали от терапевта, к которому обратились, заметив отсутствие у младенца социальных инстинктов и дружно ответили "конечно". Увы, диагноз сына - "аутист" - разломал не только их внутренний, но и внешний каркас, брак распался. Кстати, и все свои сбережения они растратили на ребенка: терапия на основе прикладного анализа поведения, логопедические занятия, флортайм, сенсорная интеграция, хелирование, безглютеновые диеты, бесказеиновые диеты, уколы витамина В12. Педиатры, невропатологи, гастроэнтерологи, эрготерапевты, реабилитологи, разнообразные целители. Они перепробовали все - и традиционные методы, и альтернативную медицину, только что не вуду, и их страховка не покрывала из этого практически ничего. Результат тоже оказался - "ничего". Простите, но я ведь еще не сказал? Их сына звали Энтони.

Женщины случайно познакомились. Бет, узнав, что когда-то Оливия была профессиональным литературным редактором просит посмотреть ее опусы. Оливия соглашается. И на первых же страницах чужого романа потрясенно осознает, что Бет, ничего не зная о ее сыне, написала роман о мальчике-аутисте, написала от его имени и назвала мальчика Энтони!

Книжный мальчик жил в мире, где обширность, всеядность и беззаботность детства заменило, так называемое, "правило выключателей". "Я могу оказаться в коридорах в своем мозгу и не буду знать, в какую комнату мне идти, мне будет страшно и непонятно… Мне нужно подойти к выключателю, погасить свет в комнате, где я только что был и зажечь свет в другой, потом перейти туда. Я должен перейти из комнаты ужаса в комнату понимания. Папа и мама не понимают причину моей недвижимости и немоты и им от этого страшно. От этого они кричат и плачут. Я не завишу от ситуации. Я просто считаю плитки на полу. И их всегда 180. Всегда! От "всегда" мне становится хорошо. От "всегда" я чувствую себя в безопасности… Порядок и неизменяемость то, что мне нужно".

Оливия потрясенно читает книгу, написанную Бет, у которой все девочки здоровы. Когда-то, вспоминает Оливия, она записывала себя и свои мысли, пытаясь не забыть то, что происходило с ней в годы, когда рядом был Энтони. Ее Энтони. Не книжный Энтони. Она находит записки.

"…Думаю, надо прекращать заниматься с Энтони ПАП-терапией. Я знаю, что она во многих вещах очень ему помогла. Он способен намного дольше удерживать внимание. При помощи ее его научили сидеть в своем кресле, складывать пазлы, строить башни из кубиков, одеваться, чистить зубы.

Не могу не признать: она работает. Энтони демонстрирует желаемое поведение, ну или близкое подобие того, чего мы от него хотим добиться, и получает положительное подкрепление. Награду за хорошее поведение. Возьми кусочек головоломки и получи приз. Просунь голову в среднюю дырку в футболке. Приз. Вставь ноги в кроссовки. Приз.

Помню, поначалу идея ПАП-терапии мне не очень понравилась. Ученые пользуются теми же самыми методами, чтобы дрессировать голубей, приучая их нажимать клювом кнопку за лакомство. Энтони - мальчик, а не дрессированный голубь. Но это работает. Терапия позволила Энтони овладеть множеством навыков, хотя я боялась, что он никогда их не освоит…". Оливия вела дневник долго, до той поры пока Энтони…Бет об этом ничего не знала. Она просто писала роман о мальчике "не от мира сего".

Но скажите, а от "мира того"? Кого? Его? Какой он был - его мир? И для чего такие дети приходят сюда, к нам?

Я бы мог сказать, что, если бы на Земле все было разумно, то ничего бы не происходило.

Но Лайза Джемова сказала, пожалуй, точнее: "Найди того, кого ты полюбишь и люби его без условий. Мы все приходим в мир ради этого".

И, если вам повезет, и вы найдете "того", разве вы заметите, что он болен? Да, никогда! Я не уверен, мне можно и не верить, я ведь не писатель и не родитель мальчика, которого дают вам для вас. Только для вас.

На самом деле, в литературном смысле, книга "С любовью, Энтони" не очень сильная. Слишком уж она "женская": в ней много слов о нелюбви, о ее причинах, о поисках, о доверии, о попытках, об официантках и их помятых фартучках… Многовато трюизмов и клише. Можно и пропустить. Но и пропустить нельзя.

Поставим ей 5/10