На прошлой неделе российские СМИ сообщили, что украинский артист Андрей Данилко решил отказаться от образа Верки Сердючки и покинуть сцену. Корреспондент Русской службы Би-би-си Анатолий Бурчаков спросил Данилко, как на его сценическом образе отразился российско-украинский конфликт.

Би-би-си: Российские СМИ пишут, что вы решили покинуть сцену. Это действительно так?

Андрей Данилко: Я не понимаю, в чем причина такой реакции на эту информацию. На самом деле, у нас планируется большой тур "1920". Но этим мы больше говорим "спасибо" людям, которые эти 25 лет были с нами. И в конце мы прощаемся. Знаете, у меня перед глазами стоит образ Олимпиады 1980 года - "До свидания, наш ласковый мишка". Помните, все плачут, но плачут от радости.

Би-би-си: Я тогда еще не родился, но да, наслышан. Правильно ли я понимаю, что последнее появление Верки Сердючки на публике состоится через год?

А.Д: Тур рассчитан на два года, в 2019 году он стартует в Германии. Поймите правильно: Сердючка как персонаж уходит из большой гастрольной жизни. Конечно, будет участие во всяких заказных мероприятиях, как это и сейчас происходит.

После 2014 года мы полностью ушли с экранов. Мне было некомфортно и казалось в этой ситуации не очень уместным выступать с таким персонажем.Моя миссия - развлекать. Во время войны - возьмем, например, 1941-1945 годы - были же концертные бригады, которые выезжали на фронт, и театры работали даже на оккупированных территориях. Поэтому ситуация спорная.

Би-би-си: Как на образе Верки Сердючки отразился российско-украинский конфликт?

А.Д: Никак. Наоборот - только сближение. Мне кажется, Сердючка - такой единственный мостик. Мы же выступаем все равно, приезжаем на какие-то закрытые мероприятия [в России].

Понятно, что это ужасный конфликт, это политика. Но есть еще люди, и люди все равно отмечают юбилеи, женятся, выходят замуж, у кого-то жена украинка, муж русский, или наоборот. Поэтому, невзирая ни на какие мнения, правильно это или неправильно, мы всегда выступаем у людей, которые нас зовут.

Чтобы не подставлять коллектив и не подвергаться нападкам кучки блох, люди, которые могут себе позволить наше мероприятие, проводят его за границей - в Париже, в Швейцарии. Им удобнее заказать чартер, привезти гостей, поселить их - это дешевле, чем проводить [концерт] в Москве. И нам это хорошо - хоть на полдня сменить обстановку.

Би-би-си: Как, на ваш взгляд, изменилась Россия с начала конфликта?

А.Д: У меня нет такого ощущения. Когда мы приезжаем, мы все время живем в одной и той же гостинице. И вы знаете, там настолько хорошее отношение - нам радуются швейцары, девочки, которые привозят еду, когда мы поздно возвращаемся в номера, и они все интересуются, все переживают. В том, что касается людей, ничего не поменялось. Наоборот, появилось какое-то беспокойство, интерес - что у нас, что у вас.

Би-би-си: Как вы для себя объясняете, почему вашего персонажа в свое время так полюбили в России и на Украине?

А.Д: У нас появился собственный жанр. Мы же начинали как артисты разговорного жанра и в этом качестве стали более-менее известны. Участвовали в программах типа "Смехопанорамы", которые были тогда в 1990-е.

Когда персонаж уже был популярен, я понимал - для того, чтобы быть звездой в рамках этого образа, нужно петь. Заметьте, ни у кого из разговорников, которые пытались петь, это не стало основным, это не пошло.

Когда-то Жванецкий рассказывал в Нью-Йорке: меня приглашает знакомый бизнесмен и говорит, Михал Михалыч, не надо ничего рассказывать, садитесь, отдохните вместе с нами, посидите, выпейте, закусим, отдохнем, а если надо станцевать - пригласим Сердючку, она и пошутит, и споет.

Даже в этом варианте мы нашли такую золотую середину - мы можем пошутить, попеть, объединить. Я знаю, что многие артисты терпеть не могут корпоративы как формат и даже считают это унизительным.

А мне кажется наоборот: если ты умеешь работать на корпоративе, можешь на себе сконцентрировать внимание, организовать этих миллионеров так, что они забывают, что они миллионеры, и вспоминают, что тоже когда-то ели картошку с яйцами, и начинают танцевать и превращаются в детей - вот это сверхзадача.

Би-би-си: На Украине вам предъявляли претензии из-за скептического отношения к Майдану. Как вы это переживали?

А.Д: Никак. Я не люблю революцию. Конечно, если говорить это в момент происходящего, тебя не услышат. В том, что гибнут люди, виноваты политики. Потому что, если они любят свою страну и хотят ей добра, они должны встречаться, договариваться, идти на компромиссы и приходить все-таки к тому, чтобы люди жили лучше.

По всей видимости, это не получается, и это исключительно их [политиков] проблема. Что касается меня, я же говорю, я за людей. Те люди, которые искренне выходили на Майдан - их много, их большинство. Инна, которая играет маму Сердючки, в момент высшего эмоционального пика этого Майдана (я тогда смотрел со стороны и просто не верил), Инна была подхвачена этой эмоцией и говорит: я пойду в палатки, буду помогать резать еду. Я ей говорю: ты с ума сошла?

Насколько же это втягивает людей, которые не защищены каким-то панцирем - меня-то били всю жизнь, и я могу отличить, когда есть какой-то подвох, обман и хитрость. Оно так и получилось - люди не стали жить лучше, отношения плохие, и для того, чтобы прилететь в Москву, нужно сначала лететь в Минск. Все делается только для того, чтобы людям было плохо. Я считаю, что в этом виноваты исключительно политики.

Би-би-си: Что вы думаете о сегодняшней массовой культуре, если следите за ней? Есть ли что-то, что вам особенно нравится или, наоборот, бесит?

А.Д: Слово "бесит" мне не подходит, скорее, дико смешит. Если мне что-то не нравится, я никогда не обсуждаю, что вот это плохо, как это можно и так далее. Я за "музыкальный супермаркет", в котором может быть одно, другое, третье, и твоя задача - купить или оставить на полке. Если что-то покупается, значит, это кому-то нужно.

Я стараюсь быть в тренде и понимать, что происходит. Я знаю всех этих рэперов, я знаю все хиты молодежные, которые поют 14-летние девочки и мальчики, и я не вижу в этом ничего плохого. Это музыка определенного возраста, потом они повзрослеют и будут петь другие песни. Я же помню, как нас, детей, ругали взрослые за то, что мы слушаем "Ласковый май": как, это примитивная музыка! Мы подросли и начали слушать другую музыку, но "Ласковый май" - это наше детство.

Если бы мне в 16 лет сказали, что я буду слушать оперу, я бы ответил: вы что, больные? Сейчас я могу в машине включить классику и слушать, отдыхая. А раньше мне это было непонятно и неприятно. В школе нам показывали какие-то серьезные [музыкальные] вещи, к которым дети не были готовы, нам хотелось петь "на недельку до второго". Мне кажется, в Украине, или "на Украине", как правильно?

Би-би-си: Вам виднее.

А.Д: Я не знаю, я говорю "в Украине". Я сижу в национальном отборе для "Евровидения" как член жюри, и мне кажется, что этот отбор имеет одну функцию - он показывает новые лица. У нас реально очень много талантливой молодежи, они создают какие-то группы. Мне кажется, у нас, если брать музыкальную составляющую, все очень неплохо.

Би-би-си: Какой вы видите свою жизнь после Верки Сердючки?

А.Д: Вы же не все время берете интервью. Вот мы поговорим - и у вас другая жизнь. Так и я не хожу постоянно со звездой [на голове]. Только кажется, что это вся моя жизнь. Нет, это только часть моей жизни, это работа.

Вот если бы меня спросили: Андрей, о чем вы мечтаете, что вы будете делать, когда закончится этот тур? Я бы ответил, что хочу просто походить по улицам, в музей пойти, две недели провести на море или проехать в другую страну просто так, не с концертами. Хочется просто обычной жизни, по которой я соскучился.

Мы с Инной как-то были в Греции, в маленьком отельчике, и я, идучи на завтрак, услышал знакомый аромат утра, скажем так. Когда еще сыровато, только встает солнце, хочется спать, мокрый асфальт, потому что его поливают, очень специфический запах цветов, и я вспомнил себя в самое счастливое время жизни - это пионерский лагерь.

Мне кажется, я начинаю превращаться в человека, а не в машину, которая постоянно ездит и выступает, и для того, чтобы уснуть, надо выпить, и чтобы проснуться - опять выпить, все время таблетки, отсутствие сна. И это все для того, чтобы постоянно работать? Поэтому я хочу взять паузу и посвятить ее тому, чтобы пожить обычной человеческой жизнью, которой у меня не было 25 лет.