...Тысячи слов, написанные им, словно лестница, ведущая в заповедный сад. Сотни его героев, войди она сейчас, это целая армия. Население города. Остров. Он написал много пьес - "Комната невесты", "Кто-то должен уйти", "Рыцарские страсти", "Прелести измены", "Любовь до потери памяти", "У каждого своя звезда", "Сегодня или никогда", "Давай займемся сексом"... И другие. Которые разные режиссеры прочли-нафантазировали по-своему. Валентин Красногоров - человек многогранный. Кроме литературы он еще занимается химией (доктор технических наук). Автор монографий, патентов, его биография включена в престижные справочники в США и Англии. Написал книгу о химике Юстусе Либихе. Жил в Хайфе. Долго. Тогда приезжал в родной город Питер в гости. Теперь живет в Питере - и приезжает в гости в Израиль.

Валентин Файнберг (в переводе это и значит "красивая гора", отсюда - псевдоним Красногоров) - человек известный. В драматическом театре имени Ивана Гончарова в Ульяновске его ставили трижды. Сейчас играют пьесу "Любовь до потери пульса", жанр которой автор определил как "Сумасшедшая комедия". В октябре зрители Ариэля, Ришон ле-Циона и Ашдода увидят этот спектакль. Я поговорила с господином Красногоровым. Вот что получилось.

- Вы ученый, химик, и вы - драматург. Как эти две стороны, две темы (очень разные, смею заметить) уживаются, ладят между собой? Они не мешают одна другой?

- Не мешают. Драматург должен знать жизнь, а "чистый" литератор рискует замкнуться сам на себе и в своем узком кругу. Работая по своей химической специальности, я бывал на десятках заводов, имел контакты с сотнями людей, хорошо чувствовал пульс страны. И, кроме того, химия увлекательна. Я не жалею, что отдал ей полвека своей жизни.

- Расскажите о доме, в котором вы выросли. О родителях. Театр - это из дома? Откуда любовь к театру, интерес к нему?

- Моя мама была учительницей в начальных классах, а папа - инженер-электрик. Родители очень хорошие, но ничего театрального-художественного. Ни в семье, ни в окружении. Да и время было другое. Голодное и скудное. Образовал я себя сам и значительно позднее. В театр ходить у меня не было возможности, а драмы я всегда любил и, став взрослым, прочитал всех классиков мировой драматургии и множество современных авторов разных стран на разных языках. "Венец поэзии и высший род литературы" - так назвал драматургию Белинский.

- Кому вы показали первую пьесу? Чье мнение вас убедило в правильности вашего драматургического маршрута?

- Когда мне было лет двадцать пять, я сделал зарисовку жизни ленинградского учреждения, где я работал, причем сделал ее почему-то в виде диалогов, отдаленно напоминающих пьесу. Кто-то посоветовал отнести это творение в театр Комедии. Так произошла моя первая и единственная встреча с великим режиссером Николаем Павловичем Акимовым, которому, очевидно, работник литературной части передал этот набросок. Встреча продолжалась минуты три. Он сказал мне примерно следующее: "Ваша работа, мягко говоря, далека от совершенства, но у вас есть талант. Не оставляйте это дело. У вас получится". Я тоже понимал, что мой опус даже и пьесой назвать нельзя, и без сожалений выбросил ее.

История эта продолжения не имела. Драматургом стать я не собирался. Подготовил и защитил кандидатскую, а потом и докторскую диссертацию, преподавал в институте. Однако, спустя лет десять я вдруг сел и за две недели (я вообще пишу быстро) написал то, что я считаю своей первой пьесой. Это была сатирическая комедия "Настоящий мужчина". Я показывал ее в нескольких театрах, но ее, естественно, никто не стал читать. Но, в конце концов, ее прочитал, провел через цензурные преграды (это продолжалось восемь лет...) и поставил руководитель Ленинградского Театра на Литейном Яков Семенович Хамармер, память о котором я храню с благодарностью. Пьеса прошла с аншлагами около 500 раз. Кстати, она потом была поставлена и в Ульяновске. Занятно, правда? Круг замкнулся.

Что касается людских мнений, то, сколько я помню, мои пьесы, в основном, всегда ругали, что, вероятно, и убедило меня в правильности моего драматургического маршрута. Впрочем, рекомендации в Союз писателей мне дали Виктор Розов и Григорий Горин. Вполне достойные имена.

- Откуда пришли первые сюжеты? Какого рода театр вас вдохновляет как зрителя, автора? Какой театр самый интересный для вас?

- Материал для первой, уже упомянутой, моей пьесы я черпал, как акын, из окружающей действительности - что вижу, то и пою. Но потом источником сюжетов служило, главным образом, собственное воображение.

Какой театр меня вдохновляет? Тот, который ценит мысль и слово, а не трюк и прием.

- Гильдия драматургов, инициатором и первым главой которой вы были, принесла плоды? Она существует? Есть ли смысл в подобных союзах эгоистов-одиночек?

- Гильдия драматургов России существует. Смысл в таких союзах огромен. Они существуют во всех цивилизованных странах. Права драматургов ныне серьезно ущемлены, и защитить их можно только всем вместе. К сожалению, не все это понимают.

- Ваша книга о цензуре "У мысли стоя на часах" сегодня, в наши времена, будет иметь продолжение? Цензура есть, существует? Она нужна? Она опасна? Если бы вы были цензором, что бы вы не пускали к людям? Какие темы? Какие вопросы?

- О, это серьезное исследование, основанное на фактах и документах и подкрепленное собственным опытом. Книга, скорее всего, не будет иметь продолжения, но сама цензура еще то и дело дает себя знать. Например, в Белгороде запретили студенческий спектакль по моей пьесе. Причина - указание архиепископа. И в театрах, и в СМИ, и в интернете много лжи, много ненависти, много пошлости, много халтуры, но никакая цензура не нужна. Она опасна, она неминуемо ведет к диктатуре и является ее главным отличительным признаком. Если бы я был цензором, я бы издал единственный циркуляр: "Ничего не запрещать".

- С вами сотрудничал Виктюк. Это был контакт единомышленников? Борьба? Эстетический и интеллектуальный поединок? Вам близок его театр?

- Роман Виктюк трижды ставил мои пьесы. Это свидетельствует о контакте единомышленников. Но были и разногласия: ведь мы не одинаковые. Виктюк - потрясающий режиссер, с сильной энергетикой и бездной обаяния. Быть на его репетициях - настоящее наслаждение.

Смысл взаимодействия автора и режиссера - прислушиваться друг к другу и улучшать и пьесу, и спектакль. На деле такое взаимодействие теперь почти не встречается. Раньше роль автора в создании спектакля была очень велика, учитывать его мнение считался обязательным. Я еще помню свои разговоры и дискуссии на репетициях с Додиным, Товстоноговым, Владимировым и другими постановщиками. Между тем, я был тогда начинающим драматургом, а они - крупными, известными на всю страну мастерами. Однако они не считали для себя зазорным слушать и слышать.

Теперь все изменилось. Разумеется, не все и не всегда так плохо. Мне довелось видеть по своим произведениям замечательные постановки, и тогда я всякий раз удивлялся интуиции и воображению режиссеров, создавших великолепное театральное воплощение пьесы. И не обязательно их решение совпадало с моим видением. Скорее, напротив: часто оно было для меня неожиданным, но усиливало смысл, а не разрушало его. По роду своей профессии мне часто приходится смотреть (вживую или в записи) разные спектакли по одной и той же своей пьесе. Иногда случается видеть, например, три резко отличающиеся, но в то же время точные интерпретации, очень яркие и сильные - такие, какие хочется видеть автору.

Это интересно и поучительно. Иногда любительская студия, имея в качестве декорации и реквизита один-единственный стул, делает спектакль куда более интересный и сильный, чем академический театр с его сложной звуко-и светотехникой, компьютерной графикой, сцендвижением и кинорядом. Ибо увлечение театральной техникой, стремление следовать театральной моде (обычно в ущерб разработке ролей) не помогают, если нет понимания смысла пьесы и воображения, чтобы перевести его на театральный язык.

- Вы рассказывали мне про продюсера, который...

- ...даже пьесу не читал, но уже нашел специалиста по сценическому движению...

- Почему вы уехали из Израиля? Почему в свое время приехали? Как вы себя чувствуете в сегодняшнем Питере?

- В Питере я чувствую себя вполне комфортно, но я бы не сказал, что уехал из Израиля. Я продолжаю жить в этой стране. Просто по роду своей деятельности я должен подолгу бывать в России. Там театры, там люди и встречи, там репетиции и премьеры. Израильские театры (за исключением русскоязычных) мои пьесы не ставят, хотя несколько из них переведены на иврит и еще больше - на английский.

- Видели ли вы спектакль, который Максим Копылов поставил в Ульяновске? Который скоро покажут у нас?

- Нет.

- Как пришла идея, откуда сюжет и персонажи?

- Из головы. Любопытно, что уже после ее написания в Израиле произошла громкая детективная история, напоминающая сюжет этой пьесы. Эта комедия очень популярна, не раз поставлена в России и других странах, и вот ее привозит Ульяновский драмтеатр. Нынешней зимой планируется ее премьера в Москве.

- Кто любит вас? Кого любите вы?

- Я люблю свою жену и, надеюсь, она любит меня. Личная жизнь на 99% состоит из работы. Люблю чтение, классическую музыку, искусство, поездки по разным странам, лес, грибы. Вот, пожалуй, и все. Как видите, ничего интересного для публики.

- Ваше название "Давай займемся сексом!" - коммерческое. Эту вашу пьесу в своем стиле ставил Виктюк...

- ...я ни разу не написал ни одной пьесы для коммерции. Только для собственного удовольствия. Секса в этой знаменитой пьесе нет (она переведена на 15 языков), так что название послужило скорее препятствием к ее коммерческому успеху, чем стимулом. В России, кроме Виктюка, мало кто решился ее ставить.

- Может ли драматург быть любимцем миллионов, как Стас Михайлов или Шломо Арци? Или Мадонна.

- Никогда. Публика любит и знает только тех, кого она видит на экранах или на газетных снимках. Все знают песни Пугачевой, но мало кто слышал об авторах этих песен. Мы знаем киноактеров, но не знаем, кто написал сценарии фильмов, в которых они играют. На афишах спектаклей по моим пьесам красуются аршинные фотографии участвующих в них актеров - а мое имя печатается мелким шрифтом, и то не всегда. Но меня это не волнует. Как сказал Конфуций, "не беспокойся о том, что тебя не знают. Беспокойся о том, достоин ли ты того, чтобы тебя знали".

- Становимся ли мы с возрастом мудрее?

- Пожалуй. Но я бы с удовольствием обменял мудрость на молодость.

"Сумасшедшая комедия" от Валентина Красногорова скоро будет на наших сценах. Посмеемся. Задумаемся. Химик и лирик, ученый и инженер человеческой души дал театру карту. Как театр освоит маршрут - вопрос интересный. Посмотрим...

Инна Шейхатович