Я не люблю попсу, пиццу и попытки вывернуть суставы у знакомого, глубокого произведения искусства. Сдвинуть все его смыслы. К примеру, представить оперного Пинкертона, ветреного и безнравственного возлюбленного Баттерфляй - думающим и глубоким, а женщину-вамп (оперную же!) Саломею - лучом во мраке истории… Примеров подобных революционных искажений - море.

Почему я привожу примеры из трактовок опер? Потому что люблю оперу, этот уникальный мир, сплав многих выразительных средств, пространство мудрости.

Оперный континент изменяется. Его сотрясают революции, калечат мятежные режиссеры-преобразователи, противники здравого смысла. Да и публика делится на два лагеря: одним нужны только старые формы, другим подавай эксцентричные решения. Конечно, есть еще и те, кому опера вообще не нужна, но я ведь пишу сейчас не о сафари…

Отправляясь в Раанану, на спектакль "Дон Жуан" оркестра "Симфонетт" и молодых певцов оперной студии, я точно знала, что будет интересно. Что любителей оперы ожидает важное событие. Уж очень много необходимых для такого результата составляющих сложились в узор. Режиссером моцартовского шедевра выступила Ширит Ли Вайс, работы которой отмечены особым стилем, всегда оригинальны и наполнены динамикой. За дирижерским пультом стоял Давид Зебба, музыкант, композитор, педагог, пианист, яркое явление в израильском музыкальном пейзаже. Оркестр Раананы умеет звучать слаженно, красиво, одухотворенно…

…Я сидела на репетиции, смотрела, слушала - и погружалась снова, будто в самый первый раз, в высокие воды искусства, в хрусталь клавесина и жар оркестрового камина, в старую легенду, давно ставшую одной из самых популярных для многих людей, в кипение молодой, конфликтной, небезгрешной жизни…

На сцене оркестр. Смычки - диковинный лес…Кушетка, стол¸ стулья. Над сценой плывут титры. Музыканты будто вовлечены, - реально, всей силой музыкальных эмоций - в историю, в оперную драму страсти и бесчеловечности. Сразу скажу, что суть постановки, позиция режиссера - рассказать, преподнести нам всю эту фантасмагорию прославленного любовника, человека, помешанного на женщинах, лишенного каких бы то ни было представлений о добре, сострадании, нравственности, - зримо, грубо, без галантности и метафор. Этот Дон Жуан жесток, сознательно почти лишен обаяния и элегантности, брутален. Он идет своей собственной дорогой, пьянствуя и дурачась, соблазняя и перешагивая через чужие жизни, чувства, души - и с его развратом по масштабу может сравниться только его бесстрашие. Он не боится ни божьего, ни человеческого суда.

Зрителям на спектакле было странно, даже, возможно, неловко наблюдать за откровенными сценами, своеобразными фрагментами "Камасутры". Но справедливости ради скажу: а о чем история-то? О бунтаре и философе, который изучает женскую психологию? О человеке лишнем, не понятом в своем времени? О милом авантюристе? Нет, нет.

Ниспровергатель основ, коллекционер женских сердец, тел, судеб - опасен. И Моцарт, а также Тирсо де Молина¸ Мольер, Байрон¸ Пушкин именно так и понимали, и живописали этот образ. И Ширит Ли Вайс аргументирует, подчеркивает глубину, безоговорочность низости заглавного героя. Его любовные акты - суть почти убийства. Он не ухаживает, не влюбляется, не поклоняется женской красоте. Зверь¸ живущий в нем, вызывает неприязнь. Его дорога - дорога в ад, как бы мы ни называли финал.

Ноам Хайнц (Дон Жуан) абсолютно растворяется в персонаже, органично и убедительно разыгрывает-проживает все ситуации соблазнения, опьянения, сумасшествия. Он прекрасно справляется и с вокальной, и с актерской сторонами партии. Думаю, мы многократно услышим этот баритон в оперных спектаклях самого высокого уровня.

Слуга Лепорелло, который, по версии режиссера, в этом спектакле убивает хозяина, завершает суд, учиненный над Дон Жуаном призраком Командора. Этот деревенский паренек страдает и кается. Ему тяжело жить с тем обилием грехов, в которых он так или иначе был задействован. Ложь, авантюры¸ поединки, подкуп… Дон Жуан идет к безумию, Лепорелло движется к свершению казни. К убийству. И в этой роли Йоав Аялон предельно точен: скупыми красками, богатыми ресурсами голоса он строит убедительный характер. Серьезная удача молодого артиста.

Дон Оттавио, образ, который обычно в оперных постановках занимает вспомогательную, второстепенную позицию, в этом спектакле получился интересным и ярким. Антон Тротуш обладает тенором красивого тембра и вдохновенно играет человека, который любит искренне, от всего сердца - что редкость, ценность, признак цельной личности.

Женские персонажи в трактовке режиссера - широкий спектр женской логики и женской дипломатии. Донна Анна (прекрасна в этой партии Инбаль Бриль!) проходит путь от пустой девочки-кокетки к взрослой женщине, - глубокой, осознающей свои ошибки и роли в пьесе жизни… Донна Эльвира - тонкая, чуткая, безумно любящая, изнывающая под непосильной ношей невозможной любви. Так ее поет и играет сопрано Ника Янкелевич. Это скорее женщина-жертва, самозабвенная и поступающаяся своей гордостью…

Церлина - Галь Кохав. Хитроватая, не банальная простушка, умеющая манипулировать людьми, она мило и женственно властвует над порабощенным и скромным, но вовсе не глуповатым Мазетто (колоритный, музыкальный Шахав Регев).

В этом довольно скромном по бюджету спектакле, или, скорее, эскизе спектакля, важна и заметна каждая деталь. Вода, маски, блестки. Блеск ножей. Расшитый камзольчик, в котором можно обмануть доверчивую Эльвиру… Торт, на котором можно выместить злобу и нервозность. Художник по костюмам Уви Босси одевает актеров в функциональные, простые наряды: брюки, пиджаки без привязки к эпохе, плащи, рубашки. А в итоге все это работает на успех, создает атмосферу.

Как и алая зияющая рана на боку Командора, которая символично, зеркально приковывает внимание зрителей, оказываясь и на теле Дон Жуана, повторяя тем самым тему двойника¸ неразрывности, единства добра и зла. Образ из мира Эдгара По, из его мистики…

Режиссер требует и добивается достоверности, такой же неукоснительно-реальной, сильно воздействующей, как и музыка, великая партитура, трепетно и живо исполненная оркестром. Давид, Дуди Зебба - истинный профессионал, мастер, транслятор своей интеллигентной воли всему музыкальному коллективу.

А как хороши его сольные клавесинные вставки; кажется, что Моцарт - наш современник, союзник, который сидит в зале и, опустив голову в бейсболке на руку, переживает заново все моменты создания оперы, которая останется на все времена. Пока они, эти времена, продлятся, конечно…

Я не люблю попсу. И пиццу. Но я люблю оперу. Хорошую. Поставленную так, как это умеет делать дивная Ширит Ли Вайс.