Человек не только творческий, но и обладающий необходимыми качествами характера, без которых невозможно стать победителем. Он не боится идти вперед, принимать решения и нести ответственность не только за себя, но и за других.

- Влад, расскажи, пожалуйста, о своей жизни до репатриации в Израиль, о своих корнях.

- По поводу корней хочу сказать, что я подозреваю об определенной, правда, до сих пор не проверенной мною родственной связи с бывшим премьер-министром Израиля Ицхаком Шамиром. И предположение мое основывается на том, что мы с ним однофамильцы. В оригинале Ицхак Шамир - Езерницкий. И моя настоящая фамилия тоже Езерницкий. А буква "Е" исчезла из моей фамилии в тот момент, когда мой папа попал в плен к немцам во время Второй мировой войны и всячески пытался выжить, изменив имя и фамилию на польско-украинский лад. Я разговаривал с сыном Шамира, но дальше разговоров у нас ничего не продвинулось ... Думаю, что мои корни частично из Польши, частично из Украины. Мой папа родился на Украине, в Запорожской области, в тех местах, где буйствовала банда Махно во время Гражданской войны, и в возрасте 11 лет даже видел его въезжающим на тачанке в город. Кстати, моя фамилия Езерницкий переводится с польского, как озеро. То есть я - Влад Озерный, что-то в этом роде. Может быть поэтому, попадая в Польшу, у меня появляется легкий акцент и понимание смысла сказанного на польском, не понятно откуда. Родился и вырос я в городе Жданове, нынче это Мариуполь, который печально известен на весь мир трагедией, которая развернулась там во время сегодняшней войны. Там я вырос, получил общее и музыкальное образование, там жила вся моя семья и до последнего момента жили многие из моих родственников. И уже оттуда я уехал во взрослую жизнь, в Челябинск, поступать в военное училище.
.
- Почему ты выбрал военную специальность - в твоей семье были военные, или это был случайный выбор?

- Дело в том, что мой дядя занимал ведущую должность в Ждановском металлургическом институте, и я планировал пойти по его стопам, стать металлургом, как впрочем и поступил мой брат. Но мой дядя предложил мне рассмотреть этот вопрос шире и выбрать вуз более перспективный, где и зарплата хорошая, и жилищный вопрос решается. Это он предложил мне поступить в военный вуз, что я, вняв его совету, и сделал. Как раз в то время, запоем читая книгу главного маршала бронетанковых войск Бабаджаняна, я мечтал стать танкистом, но из-за своего "слишком высокого" роста туда не попал. И тогда в 1980 году я выбрал Военное инженерное автомобильное училище. Так что с 1980 по 1993 годы моя жизнь была тесно связана с военно-технической профессией.

- Почему и когда ты решил переехать в Израиль и каким видел свое будущее на новом месте?

- Будучи офицером, я естественно был человеком не командной игры, то есть я был научен принимать решения и был подготовлен к тому, чтобы быть таким волком-одиночкой и нести на себе бремя ответственности за все - семью, работу... Поэтому, собираясь в Израиль, я и не предполагал там сдаваться, зная, что буду искать себя.

А сама причина отъезда была тривиальной. Все произошло зимой 1993 года, и триггером стала случайная встреча. Друзья моих родителей - прилетевшие из Израиля пожилые люди, пенсионеры, ветераны Великой Отечественной войны - так много, сочно и ярко рассказывали о стране и своей жизни в ней, что мы с женой приняли решение о переезде. Тем более что это происходило на фоне развала Советского Союза и полного балагана в армии. Так что эти люди меня подтолкнули к тому, на что я сам, возможно, никогда бы не решился.

- Не все репатрианты с радостью вспоминают свои первые шаги на новой родине. Какими они были для тебя?

- Приехав в Израиль, я сразу начал искать себя. То есть я понимал, что не надо надеяться на корзину абсорбции, а нужно определяться со специальностью. О творческом направлении я совсем не думал, несмотря на то, что практически со школьных лет был на сцене, участвуя в различных вокально-инструментальных ансамблях. Так что приехал я в Израиль с определенным музыкальным опытом, на который, впрочем, не рассчитывал.

- Как ты рискнул отказаться от своей специальности военного инженера, которая давала бы тебе гарантированный материальных доход, в пользу ненадежного заработка певца?

- Случай развернул меня в сторону сцены. Так случилось, что прилетев ночью, уже в девять утра я познакомился с человеком, который играл в ресторане и который пригласил меня туда петь. И практически с первого дня на новой родине я прикоснулся к ресторанному искусству в музыке, познакомился там с человеком, который играл на свадьбах, и мое сознание начало работать в этом направлении тоже. А вот со специальностью у меня не сложилось, хотя я и собирался искать себе работу по эксплуатации автомобилей. Оказалось, что здесь все устроено по-другому с точки зрения организации и эксплуатации, поэтому я оказался не у дел. Я даже пробовал поступить офицером на службу в Армию обороны Израиля. Я думал, что пригодятся мои знания и опыт, но мне предложили начинать с солдата. Мне уже был 31 год и начинать с нуля никак не хотелось. А сознание уже работало над тем, как выйти на сцену. Но все равно первые четыре-пять лет я работал на самых обычных работах, не связанных ни с искусством, ни со сценой. Работы были разными, я искал себя, искал достойную зарплату, активно учил иврит. Пока я не знал языка, у меня было чувство, что надо мной смеются. И хотя, вполне вероятно, это было ложное ощущение, мне это дало стимул для серьезного изучения иврита. И выучил я его хорошо, что мне очень помогло в поиске работы. Но кем бы я ни работал, параллельно с этим я всегда по вечерам пел в ресторане, пел и играл на свадьбах. Все это происходило до тех пор, пока не появилось в моей жизни пиратское радио "Спутник". Это было в 1999 году.

- Ты прекрасно знаешь иврит, синхронно переводишь с него на концертах, но пишешь и поешь ли ты на иврите сам, и считаешь ли реальным для репатрианта, приехавшего в Страну в молодом, но не юном возрасте, переход в ивритоязычную творческую реальность? Существует ли по-твоему "стеклянный потолок" или это все миф?

- К сожалению, не пишу и не исполняю песни на иврите, и это, наверное, определенный недостаток. Но это связано даже не столько с тем, что мне лень, или я не думаю на иврите (а это одна из модных сегодня версий). Просто я понимаю, что вряд ли попаду в эфиры израильских радиостанций. Как ни крути, исходя из моего опыта, есть дистанция между русскоязычными исполнителями, которые исполняют песню на иврите, и израильтянами. Нас как будто не воспринимают всерьез. Вот яркий пример: совершенно неординарный и талантливый Влади Блайберг, который служил в ансамбле ВВС Израиля, пел гимн перед аудиторией в пять тысяч человек, участвовал в центральном музыкальном конкурсе страны "Кохав нолад" - его не приглашают исполнять песни на иврите израильские продюсеры, его приглашают те, кто организовывает концерты для русскоязычной аудитории. И там он поет на иврите и делает это очень достойно. Он намного моложе меня, и я решил, что не буду бороться с ветряными мельницами и тратить на это силы. Поэтому я не пишу и не исполняю песен на иврите. Но у меня был очень интересный опыт исполнения дуэтом с Давидом Даором очень известной песни "Тишмор олам елед", которая является его визитной карточкой. Был такой концерт под названием "Взаимопроникновение культур" (в переводе на русский), когда организаторы хотели совместить культуру репатриантов и родившихся в Израиле.

Этот концерт проходил в Тель-Авиве в 2000 году и Давид Даор с его фантастическим голосом пригласил меня петь с ним. Уж не знаю, насколько у нас получилось, так как запись не сохранилась, но в памяти осталось все: и наши репетиции у него дома, и мое впечатление от Давида, как очень открытого, искреннего, доброжелательного и талантливого человека. Но даже это не побудило меня писать на иврите. И это при том, что я очень люблю этот язык и хорошо им владею - веду официальные церемонии и могу синхронно переводить с иврита, что и делаю очень часто на сцене, когда выступают официальные лица. Я не использую слова на иврите, когда говорю на русском и наоборот. Я слежу за чистотой языка. Когда я вышел впервые в эфир в 1999 году, то считал себя идеальным с точки зрения произношения, и невероятно фантастичным в эфире; но, прослушав запись, понял: это катастрофа. Потому что в Мариуполе все говорят мягкое "г" и не "что", а "шо". А я именно так и разговаривал. Поэтому я наклеил себе в студии желтые листочки с перечеркнутыми "шо" и "ге" и вычистил этот суржик из своего языка. Но оказалось, что все это осталось жить во мне, все тут же вернулось после приезда в Мариуполь.

- А давно ты был в Мариуполе?

- Последний раз - в 2005 году. Но здесь я обязан сделать ремарку: я выступал в 13-ти странах, но ни разу - на Украине. И очень хотел выступить хотя бы в своем родном городе, чтобы, как говорят на иврите, замкнуть круг. Даже без денег. Просто хотел вернуться, спустя много десятков лет, на свою родину и спеть, как бы говоря этим: я здесь родился, вырос, стал артистом, радиоведущим; я приехал - примите меня. Но у меня это не получилось до войны. А сейчас пока и не знаю, когда получится. Я очень хочу побывать в Мариуполе после того, как он снова станет украинским, и надеюсь, что успею в своей жизни дать там концерт.

- Тебя очень хорошо знают и любят слушатели "Первого радио", помнят твои интересные программы зрители 9-го телевизионного канала. Ты пишешь музыку, поешь, записываешь клипы. Совсем недавно вышел новый, очень проникновенный клип на песню под названием "Город Марии". Расскажи об этом.

- Написал песню Сергей Горелик - человек, который живет в Израиле. Он музыкант и совершенно замечательный композитор, который не является уроженцем Украины. А написал он ее под впечатлением той трагедии, которая там происходила. И мы с Эллой Сокол, которая тоже родилась в Мариуполе, спели ее. Песня и клип на нее совершенно невероятно были приняты аудиторией фейсбука. Она получила порядка 90 тысяч просмотров, тысячи лайков и множество перепостов. Потом мы спели эту песню и на украинском, а пиком стало то, что мои друзья с Украины, из Калиновки Винницкой области, получив эту песню из Греции, от своих друзей, прислали мне ее в Израиль. То есть песня облетела мир. Мы отправили ее на украинские радиостанции, но ни одна из них не отреагировала, ни одна не прислала даже ни одной буквы.

- А отвечает ли Первое радио нашим местным авторам, когда они присылают свои песни на ваш суд?

- Я считаю своим долгом отвечать каждому, кто присылает нам свой материал. Порой это неформатные песни, порой авторы присылают информацию, которая на самом деле не нужна. Но я сам исполнитель, и сталкиваясь миллион раз с небрежностью по отношению к артистам, считаю своим долгом отвечать каждому. Это не означает, что все песни принимаются, но я считаю, что отвечать - и есть работа музыкального, или может быть даже главного редактора.

- Как ты считаешь, повлияла ли пандемия на нашу обыденную жизнь, и на твою, как творческого человека?

- Я сам дважды переболел короной, хотя и был привит. А в начале пандемии пришлось половину сотрудников отправить в неоплаченный отпуск, из которого они постепенно вернулись через месяц. Что же касается меня, как человека творческого, то, во-первых, я переосмыслил свой подход к концертам и "переформатировал" себя. Накануне пандемии я подготовил и даже успел представить акустический концерт под названием "Не волнуйтесь", но после пандемии, понимая, что зритель отвык от концертов за эти годы, я в нынешнем году делаю акцент на творческие вечера, где исполнение песен является лишь частью концерта: я общаюсь со зрителем, отвечаю на вопросы, рассказываю об истории радио в Израиле. Вместе со мной в этих творческих вечерах участвует концертмейстер Геннадий Гурин. Мы замечательно выступили 12 января в Ариэле. Кроме того, в этом году мы хотим играть спектакль Григория Павловича Грумберга "Фальшивая нота". Это психологический детектив на тему Холокоста, который мы уже сыграли дважды с актером Вячеславом Бибергалом. Что касается радио, то мы не изменились: формат остался тот же, мы только увеличили количество радиослушателей. А люди во время пандемии конечно же изменились, и таким вещам как жизнь и здоровье уделяется больше внимания. Это был хороший мастер-класс по жизни.

- Говорят, что за успешным мужчиной всегда стоит женщина, и я бы добавила - семья...

- Это совершенно правильно. За успешным мужчиной всегда стоит женщина, и она у меня, слава Богу, есть. Это моя жена, с которой мы знакомы еще со школьных времен. По ее словам, она заметила меня, когда училась в третьем классе. Потом был период, когда я был пионервожатым в ее классе, а потом, когда я уехал в военное училище, мы переписывались на протяжении четырех лет. Мою жену зовут Вика, и мы с ней официально вместе с 1984 года. Она меня понимает и, как и в большинстве творческих семей, она первая, кто сталкивается с тем материалом, или с теми вещами, которые я собираюсь делать. Вика занимается своими делами - работает, ведет хозяйство. Я с ней советуюсь во всем, начиная с того, как я должен выглядеть на сцене, и кончая тем, смешно это или нет, нужно или нет это говорить со сцены, петь или нет ту или иную песню. И ей, безусловно, приходится непросто, когда я готовлюсь к выступлению, потому что в этот момент я превращаюсь в человека, для которого нет близких и родных, нет плохих и хороших, а есть зритель, который должен получить от меня максимум. У нас есть дочь, которая родилась на Украине и приехала сюда в семь лет. Она закончила школу и отслужила в армии, в танковых войсках. Она даже хотела стать офицером, но передумала и теперь нашла себя в гостиничной сфере, где работает менеджером в одной из известных гостиниц и отвечает за разного рода мероприятия и конференции. Ей это очень нравится. Недавно мы с женой стали бабушкой и дедушкой, а моя теща, которую мы вывезли недавно из Мариуполя - прабабушкой. С нами живут кот по кличке Бенджамин и собака Ричард. И хотя кот время от времени дает подзатыльник Ричарду, я называю их сосуществование мирным.

- В нашей стране все не спокойно, страсти кипят, народ расколот - политика захватила даже тех, кто обычно оставался от нее в стороне. Совсем недавно прошли тысячные демонстрации протеста. Твой взгляд на то, что происходит. Что ты думаешь о чистоте власти и веришь ли, что твое мнение может что-то изменить? Или, как писал Иосиф Бродский: "Не выходи из комнаты, не совершай ошибку..."

- Здесь я буду пессимистичным. Я думаю, что наша политическая система находится в раздрае и требует серьезных изменений. Скорее всего изменений руководства страной, потому что политические назначения, которые происходят в каждом правительстве, поражают своей бездарностью и бесперспективностью, когда на должность руководителей ключевых министерств приходят люди мало понимающие в том, что им нужно сделать и уж точно не думающие о каких-то реформах. Более того, из тех источников, что у меня есть, знаю, что один из министров, придя в свое министерство, первым делом поинтересовался, сколько у него автомобилей и помощников. И это наследие многих правительств, которые расшатывали страну с очень прочной экономикой, которая, как мы убедились в межправительственный период, прекрасно работала. Но нас ждет экономический кризис, от которого в первую очередь пострадают малоимущие слои. И я полагаю, что правительство должно думать об этом. Я не знаю, как будет сейчас выглядеть антикризисная программа, которую уже анонсировал премьер-министр Биньямин Нетаниягу, что это изменит и чем сможет помочь, но судя по противодействиям, по отказу голосовать, поддерживать те, или иные законы, я чувствую, что они будут заняты не выходом из кризиса, а тем как продержаться в этом правительстве подольше. Поэтому я думаю, что надо менять политическую систему и подход, нужно избавиться от политических назначений. Должности министров должны занимать профессионалы, которые обязаны начинать с мощных реформ в системе образования, социального обеспечения, транспорта. Слава Богу, в системе безопасности и обороны страны люди на своих местах. Я посмотрел на министра культуры, на его заместителя - волосы дыбом встают. Я уже не говорю о министре связи, который начинает свою каденцию с вопроса быть или нет радиостанции "Гальгалац". Хотя я не вижу тендеров на новую частоту уже лет двадцать. У нас на полмиллиона человек в Израиле приходится одна радиостанция, хотя в США, например, одна радиостанция приходится на 20 тысяч человек. О том, почему у нас их мало, - тоже надо говорить и думать. Я считаю, что новый министр должен приходить и браться за самое больное, за самое слабое звено. Но этого не происходит, потому что те, кто приходят, знают, что находиться на должности будут недолго, и хотят получить максимум от своей должности. Поэтому ничего хорошего нашим гражданам в ближайшее время ждать не придется. Это будет кризис, в который мы будем погружаться.

- Как ты считаешь, в таком несовершенно мире, в котором живет наша страна, да и вся планета, как устоять и не сломаться, как остаться оптимистом?

- Я думаю, не каждый человек может устоять, есть разные люди. У кого-то есть стержень внутри, а кто-то привык быть ведомым и выполнять команды. Но любой человек, который понимает, что близится кризис, должен думать о завтрашнем дне. Потому что те, кто живет лишь сегодняшним днем, окажутся в самом худшем положении. Надо пробовать подстраховать себя финансово, пробовать изменить подход и притормозить с какими-то тратами. Следует задуматься над тем, чтобы за какой-то период времени сделать себе "финансовую подушку", потому что подорожание началось и то, за что мы платили 100 шекелей, уже стоит 200. Я дам только один совет - надо следить за свои здоровьем. И не случайно моя песня называется "Не волнуйтесь"! Я считаю, что с расстройства нашей нервной системы начинаются те проблемы, которые заставляют нас в дальнейшем искать помощи у врачей. Поэтому берегите свое здоровье и поменьше нервничайте. Что касается нашей страны, при всех моих критических замечаниях, я очень люблю Израиль. И понимаю, что это на самом деле большая коммунальная квартира, в который мы, как ни крути, соседи. И это связано не только с размерами нашего государства, но и с тем, что нас объединяет одна идея, одна национальность и желание жить в мире. И так как я вижу Израиль, как страну умеющую преодолевать кризисы, уверен, что и этот кризис мы пройдем. Поэтому я желаю нам всем прожить эту жизнь с улыбкой и удовольствием. Берегите себя и здоровья всем.