Фестиваль "Jaffa-Fest". Театр "Гешер". "Саломея"…
…Вместо луны - огромная люстра, перевитая обручами. Нарядная. Этакий постмодерн. Рояль. Барная стойка ломится от бутылок. Медный с зеленью бассейн, водой из которого (это вода из Иордана?!) будут окроплены проклятые. В этот вечер все будут смотреть на всех. Будто заколдованные. Скованные невидимыми цепями. Влюбленный сириец смотрит на царевну Саломею. Саломея на узника, Иоканаана, странного измученного молодого человека, захватившего ее внимание. Царь Ирод смотрит на Саломею, падчерицу. И все смотрят на Луну…
Этот вечер, мощным гулом отозвавшийся во всем культурном новозаветном пространстве, ставший мифом, вдохновивший лучших художников, воссиявший в умопомрачительной музыке Рихарда Штрауса, описал Оскар Уайльд. Пьеса Уайльда "Саломея"- манифест эстета, парадоксального насмешника, изысканный цветок, источающий яд, мускус, свет луны, аромат роз. Автор считал, что эта его вещь особенная, которая "играет дивными музыкальными красками". В ней резонируют рефрены старинных баллад. Слова влюбленного сирийца - как романс трубадура. Реплики - как афоризмы. А трактуют ее очень по-разному.
Сюжет все знают. Драматург сочинил, театр рассказал: Ирод пировал, устал, вышел на террасу. Был странный разговор ненавидящих друг друга людей, в разговоре участвовали тетрарх, его жена Иродиада, дочь Иродиады Саломея. Слуги, военные, служители культа были фоном. И был голос поющего из темницы пророка Иоканаана. Саломея взглянула на узника - и ее охватила страсть, непонятная, неведомая ей прежде. А тут Ирод пожелал, чтобы она для него станцевала. Она выполнила просьбу, заставила Ирода поклясться, что он исполнит любое ее желание. Он дал клятву.
Вечер завершится. Саломея, за танец потребовавшая у тетрарха голову Иоканаана, будет горячо целовать мертвые губы казненного по ее приказу пророка. И прозвучит выстрел…
Режиссер Максим Диденко, поставивший спектакль в Израиле - яркий, необычный, многое в родной России создавший, титулованный, покинувший родину 3 марта 2022 года. Он не побоялся, не сломался, кажется - даже грузчиком поработал, но отстоял себя. Свою свободу. Спектакль "Саломея" на сцене "Гешера" - резонанс свободы. Полное единение режиссера Диденко с художницей Галей Солодовниковой - как игра на рояле в четыре руки. Настолько созвучны все штрихи сценического решения костюмов и сценографии с партией режиссера. И все изваянное, сплетенное, выстроенное строение инкрустировано музыкой композиторов Луи Лебе и Нира Кнаана. И лучи виртуозного света звучат, как музыка у мастера, невероятного Глеба Фильштинского.
Саломея в этом спектакле - не вамп, не дикая кошка, не мстительная фурия. Нета Рот в своей роли проживает жизнь странную, горькую, среди нездоровых и лишенных морали людей. Она напомнила фреску Фра Филиппо Липпи, который изобразил Саломею в дурмане пира. Танцующей. И есть в ней печаль и тайна. Саломея облачена в неудобное, словно металлическое платье. Ковыляет на каблуках, которые ей явно мешают. Она капризна, но ее капризы мало кого интересуют. Девочка знает, что Ирод убил ее отца. Что матери она не нужна. Что этот мир злобный, никакими гроздьями винограда его не подсластить. И она жадно ест виноград с блюда, сладострастно, отчаянно, а потом так же сладострастно будет целовать отрубленную голову того, кто вызвал у нее любовь - эрос, любовь - беду. "Твой голос - музыка для моих ушей", - нежно воркует она. Ребенок. Девочка, в которой пробуждается женщина. Наивное дитя, играющее с людьми, как с куклами. Актриса своеобычна, оригинальна. Ее Саломея подкупает искренностью и тайной. Как фреска Липпи…
Полина Дрейден совершенно блестяще поставила и тот смертельный танец Саломеи, который смерть и вожделение. Маскарад и навязчивая формулировка бессознательного.Танец - игра. С головой змеи, в сверкающей золотом ткани. Ребенок танцует в маске. Ребенок перевоплощается. Игра переходит в дикую пляску, в танец-крик, в какой-то шаманский обряд. В неистовую вакханалию. Змея жалит - и умирает сама. А потом звучит выстрел. И темнота. Будто взрослые выключили свет в детской. И уставший, измученный злыми играми, изломавший игрушки ребенок засыпает. Конец игре…
Ирод Антипа- Дорон Тавори. Похотливый, испуганный, влачащий жалкое существование царек, который всегда в тени Рима, в тени цезаря, смотрит на падчерицу, как на пирожное, сладкое, опасное. Он двигается - будто ползает. Убийца, грешник, тиран¸ он шипит, рычит, хрипит фаготом. Захлебывается, упивается властью. Дрожит от страха. Палитра актера богата. Дорон Тавори умеет масштабно играть людей-лилипутов, а это большой дар…
Читайте также
Иродиада - Лена Фрайфельд. Она безжалостна, порочна. Хладнокровна. Расчетлива. Все человеческие качества, все земные цели все свойства души, характера сведены к одному - демонстрации сексапила…Немного монотонно и плоско сыгранная роль.
Иоканаана сыграл Шир Саяг. Пророк молод, хорош собой. Нетерпим к тетрарху, его жене и дочери. Иоканаан твердит: "…после меня придет другой, кто сильнее меня. Я недостоин даже развязывать ремни его сандалий". Актер музыкален, органичен. В сцене с Саломеей в воде он словно оттаивает на мгновении, выходит из роли непримиримого пророка. Но потом снова осыпает ее проклятиями. И финал Мы знаем, что Иоканаан (Иоанн Креститель) вроде как был на полгода старше Иисуса. Он был пророк, предтеча, а Иисус мессия. Креститель должен был совершить важное дело - подготовить сердца к приходу другого, того, "кто сильнее". Но подлинные знания, история религии не очень соотносимы с пьесой Оскара Уайльда. Этого рыцаря красоты интересует лишь красота. Которая и есть истина. То, что прекрасно - то и истина. То, что прекрасно, и есть искусство. "Единственная серьезная вещь в мире". Спектакль Максима Диденко очень серьезен. И он - искусство. Несомненно.