Театр - это своеобразная кардиограмма общества. По тенденциям драматургии и режиссуры, по театральной моде, по вектору движения театра и даже по его афишам можно о многом судить. Если, разумеется, есть такое желание.

Столичный театр "Хан" приезжает в Тель-Авив с новыми работами; и "закупщики" - те, кому доверено сделать выбор и сформировать репертуар залов нашей страны для израильской публики, - приходят в "Бейт Ционей Америка". И смотрят. И делают свои выводы. Сидя в креслах и легко находя предлог завести разговор, я нередко слышу весьма оригинальные суждения. О спектаклях ярких и необычных, с новыми сценическими решениями и неординарными режиссерскими ходами, подобные "ценители" говорят, что "это нашей публике сложно". Причем лица "экспертов по зрителю", произносящих такую фразу, отчетливо напоминают лицо профессора, медицинского оракула, изрекающего свой вердикт относительно жизненного прогноза пациента. И я собрала обширный список прекрасных спектаклей израильских репертуарных театров, которые "закупщиками" были приговорены к безвестности. Что поделаешь, "эксперты" вправе сказать свое веское слово… Дали им такое право.

И вот - спектакль "Хана", очень камерного небольшого театра из Иерусалима, который работает, как семья, и спектакли ставит, в основном, на темы семьи. Американский драматург Джошуа Хармон в 2011 году написал пьесу "Плохие евреи". Израильский режиссер Тамар Кейнан поставила ее, обозначив смысл этого выбора так: "Смех позволяет прикасаться к самой болезненной истине".

…В маленькой тесной квартирке, в жилище, которое уважительно называют "студией", на пятачке, где никак не навести порядок ввиду абсолютного отсутствия площади, назавтра после похорон дедушки собираются его внуки. Спорят из-за того, кому где спать, выясняют свои позиции по разным вопросам. Вскрывают застарелые семейные раны. Дафна, ее кузен Лиам. Младший брат Лиама, которого зовут Джона. И еще подруга Лиама - Мелоди. Их четверо. В пространстве квартиры-крошки закипают нешуточные страсти. Но все очень смешно. Смешно до слез.

Дафна - кудрявая. Из тех обладательниц кудрявых волос, которые всегда вьются. Их три парикмахерши тремя утюжками разглаживали, а они опять себе завиваются в жесткие пружинки. И это не просто природа волос, - это символ, образ еврейской судьбы. Дафна упрямая, громогласная, беспардонная; она любит командовать и ни на минуту не упускает из виду, что окружающий мир таит множество опасностей. И надо уметь за себя постоять, потому что обида может возникнуть нежданно. Она горда своим еврейством. Считает, что надо и других об этой гордости известить. И не одобряет ни "гойскую" подругу Лиама, ни его специализацию - а он специалист по японской культуре. Малейший отход, отступление от своей традиционной, выстраданной истории и культуры, Дафна считает тяжелым грехом. Эта девушка не слишком приятная, безапелляционная, ее пафос раздражает. Она свободно залезает ложкой в чужую тарелку; не выбирает выражений: что думает в эту минуту - то и изрекает. Такая вот непосредственная. Ее манеры… О, этот стиль мне хорошо знаком по автобусам, базарам и поездам исторической родины! Комплекс отсутствия комплексов.
Дафны встречаются мне ежедневно. Актриса Кармель Нецер играет эту роль отчаянно темпераментно, строчит реплики, как пулеметчица, солирует с пониманием задачи. Ее персонаж и смешон, и страшноват. Из тех, кто считает употребление морепродуктов смертным грехом. И хотя в тексте пьесы этого утверждения нет, но с идеями и характером Дафны вполне такое согласуется.

Дафна хочет во чтобы бы то ни стало получить оставшийся от "папиша",- как внуки звали дедушку, - золотой кулон "Хай", который дедушка сохранил в концлагере. Для нее - это святыня. И она не допускает мысли, что кто-то другой может лучше нее, Дафны, сберечь семейную реликвию.

По ходу борьбы Дафна обижает и Лиама (очень трепетная, почти стеклянная трактовка роли у Итая Шора!), и его девушку Мелоди (хрупкая, наивно нежная и чуть старомодная, она органична и выразительна, воздушна и очень человечна в чутком исполнении Анны Пугач). Дафна третирует Мелоди, говорит ей злые слова. Не щадит Дафна и тихого, незлобивого пацифиста Джону. К слову: квартира-студия, в которой происходит действие, принадлежит Джоне; он принимает кузину и брата с подругой у себя…

Джону, милого и бесхребетного, играет Галь Зак. Он очень точно вписался в хаос борьбы, в которой пытается сохранить нейтралитет - и все же умудряется его утратить. Лиам по-детски обижается, дуется, иногда взрывается, пытается спорить, упирает на свободу совести и всяческие другие свободы. В пылу борьбы, отвоевав "Хай", он встает на колени и преподносит Мелоди ("гойке"!) этот трофей-кулон. И просит ее руки…

Мелоди - это, на мой взгляд, самый очаровательный образ в пьесе. Наполовину немка, наполовину шотландка. Она мила, глуповата, влюблена в еврейского парня, абсолютно не похожего на принца, - и не боится никакой Дафны. Она самозабвенно и увлеченно поет, не обращая внимания на то, что ее фиоритуры доставляют окружающим страдания. Но она живая, не картонная, не ходячий пафос, - и ей веришь.

В финале тихий и вроде равнодушный к патетике Джона показывает Дафне татуировку. Цифры. Он сделал себе номер на руке, лагерный номер дедушки. Чтобы помнить…

Режиссер Тамар Кейнан поставила горьковатую, немного бестолковую американскую пьесу про евреев. Разных. Узнаваемых. Не умеющих слушать и слышать друг друга. Вполне похоже отражающую сегодняшнее состояние еврейской страны-семьи. Зал много смеется, но это не очень веселый смех.

В 2015 году в тель-авивском Камерном театре эту пьесу поставил Омри Ницан. Поставил блестяще. Дафну играла Оля Шур-Селектар. И это было прекрасно. С ювелирной точностью; мудро, жестко и убедительно. В "Хане" получился иной спектакль - каскадный, народный, универсальный, рассчитанный на большую аудиторию. Уверена, что нашим "закупщикам" он вполне подойдет.