…Он выходит из зала. Появляется на сцене - будто затерявшийся между текстами, письменами путник. Да он путник и есть - с котомкой, в заплатанном одеянии. Идет, смотрит, комментирует. А тексты текут по полотнищу, натянутому вдоль сцены. Тексты длинные. Глаз выхватывает отдельные слова, фразы. Тексты втягивают, вовлекают в себя, начинают рассказ. Вернее, рассказ начинает он - современник, пришедший из зала, от зрителей, скрытых театральной внимательной тьмой. Рассказ-спектакль Махбоная о Самсоне, герое мифа, участнике яростных событий. О том Самсоне, которого придумали, основываясь на романе Зеэва (Владимира) Жаботинского "Самсон Назорей" драматург Рои Хен и режиссер Ноам Шмуэль.
Рассказчик говорит, что истина - это не то, что на самом деле было, а то, как об этом рассказывают. Театр "Гешер" предлагает свой вариант, свою версию давно и многопланово трактуемой истории. "Самсон" - новая работа театра, который движется совершенно особенным, своим собственным творческим маршрутом - и проявляет бесстрашие на виражах. Это наша израильская Таганка, "Берлинер-ансамбль" в тель-авивском пространстве, театральный неповторимый нонконформер…
…Самсон - гордость родителей. Сильный, задиристый. Пантеру голыми руками победил. Но что было делать, когда украденный нож ни на что не сгодился, таким оказался некачественным? Самсону никто не указ. Ему доверяют судить шумное, пестрое, несговорчивое и разобщенное людское сообщество. Ведь он, как явствует из рассказа его матери, благословен ангелом, который посетил ее перед зачатием. "И начал дух Господень действовать в нем - сначала в стане Дановом, а впоследствии и дальше, между Цорой и Эштаолом, и даже до самой Тимнаты". И стал Самсон судьей.
Тоска простолюдинов о царе, горячее желание переложить принятие решений и ответственность на чьи-то плечи, и верить, не думая. Эта тема полновесно звучит в книге Жаботинского, есть она и в пьесе Рои Хена, и в постановке Ноама Шмуэля. Не думать, добровольно подчиниться владыке, - страшноватая, на мой взгляд, тема, но всегда актуальная.
…Судил Самсон не столько справедливо (да и у кого есть тот аршин, та мера, которая помогает найти абсолютную истину?), сколько по зову души. По личным критериям. Ему доверяли; как же иначе, - ведь его избрали и благословили свыше. Правда, потом выяснится, что к его рождению причастен филистимлянин, а не ангел. И это Самсона просто чуть не свело с ума…
В ориентально-сувенирном условном пространстве разыгрывается притча. На сцене идолы, тени различных племен, которые жили на этой земле и боролись друг с другом, захватывая у соседей стада и территории. Театр рассказывает о герое, - хотя он вроде и не герой, этот Самсон. Хулиган, мстительный, вспыльчивый, жестокий. Неглупый. Но герой ли? Театр рассказывает о том, как часто "из сладкого выходит горькое", а "из горького - сладкое". О женской любви, которая, как смертельное оружие, может сгубить. Театр смеется над клише и расхожими обывательскими формулировками. Над стереотипами. Театр показывает случай из жизни. Без претензий на владение абсолютной истиной. Истинность спектакля - в его эмоциональном воздействии, в правдивости и силе актерских и зрительских переживаний.
Бывают такие специалисты-историки, которые считают Самсона чуть ли не ветвью собственного генеалогического древа. Они уверяют, будто знают, каким он был, и указывают, как о нем следует рассказывать. Однако театральное искусство - не научная монография. Здесь действуют иные правила, приняты иные постулаты.
Заглавную роль в спектакле играет Шломи Бертонов. Красивый, харизматичный, по библейски выразительный, - этот обаятельный Самсон точно не пример для подражания. Он забияка, жестокий драчун, всегда готов броситься в бой, легко отрекается от друзей. Жизни и судьбы других людей для него не важны. Актер проводит своего персонажа через испытания любовью и ненавистью, через беспощадную борьбу и эпизоды слабости - к падению. И к моменту красивой высокой точки рождения легенды. Той самой, благодаря которой создавались великие картины, рождалась страстная и цветистая музыка Сен-Санса. В финале гешеровского спектакля не качается храм Дагона, не трещат, падая со звуком папье-маше, колонны. Обычный человек, историю которого многократно трактовали и на разные лады расписывали, становится в итоге жертвой интриги безумно любящей его, но и беспощадной к нему женщины, жертвой собственных ошибок и слабостей.
Читайте также
Очень хорош в этом спектакле Ори Янив в роли Махбоная. Он подвижный, современный, иронично-объективный, будто профессиональный журналист, оснащенный достаточными средствами, чтобы ярко и убедительно донести историю до публики. Сделать ее гвоздем новостной программы.
Саша Сендерович выступает в трех ролях: он Маноах, жрец и пророк. Все эти, - такие разные - личности наделены индивидуальными красками, отмечены особой человеческой подлинностью.
Дивно трогательна, горделива, хлопотливо-беззаветна в своей материнской любви Ацлельпони, мать Самсона (в этой роли Михаль Вайнберг). Она поистине трагична, бесконечно ранима, врезается в память светлым аккордом.
В роли Ахтура, филистимлянина, друга детства, а потом врага Самсона, выступает Юваль Янай. Он убедителен, вальяжен, жесток вровень с Самсоном, уравновешен среди битвы страстей и стремления к мести.
Органичен и динамичен Шир Саяг в роли Нехуштана. Это быстрый, искрометный мальчик, который полон восхищения жизнью, личностью Самсона и ходом библейской истории.
Семадар (Юваль Шарф) мне показалась немного манерной. Хотя таков, наверное, характер этого персонажа. Несчастная судьба, которая, словно пылающий факел, разожгла вражду и войну, делает такой стиль оправданным.
Рони Эйнав в роли Далилы ослепительна и многогранна. Она - воплощенная интрига, и при этом хранительница непостижимой, как звездное небо, тайны женственности. В ней переплетены злость и обаяние, мягкость кошки и змеиная гибкость. Мне она напоминает образ великой и странной Иды Рубинштейн.
Музыка Таля Блехаровича - важнейшая составляющая этой театральной фантазии. Она оригинальная, яркая, кружащая голову, как кальян, несущая и жар пустыни, и негу оазисов, и шепот песков и трав. Эта музыка - сладкая, гипнотизирующая. Кажется, будто от нее исходит тепло, и сердце наполняется горделивой гармонией.
"И обрати свою милость, о сильный среди богов, на этот город и на все племя Дана, рабов твоих; пошли им урожай и мир, и отврати от них войну и болезни", - сказано в романе Жаботинского. Мира и покоя все мы хотим; об этом мечтает Израиль. Мечтает о возможности прочного мира, и о том, что мир будет достигнут. Надо очень хотеть этого, и всегда помнить, что страшнее войны для народов нет ничего.
Роман Жаботинского уже стал классикой. Спектакль театра "Гешер" - пока не успел. Но эта театральная творческая работа достойна самых высоких похвал, грома аплодисментов - и самых серьезных раздумий. А что может быть более значимым для творцов, труды и мысли которых находятся на пике актуальных дискуссий современного общества?