Хорошо, просто невероятно приятно - уехать в Герцлию. От надоевших клише, от фальши в речах и делах, от холода погоды и отношений. Вечер. Герцлия, Центр сценических искусств. Белой меловой громадой выплывает он из плотного антрацита ночи. И распахивает двери в тепло и свет.
"Большая симфоническая серия", задуманная рыцарем музыки, успешным бизнесменом и прекрасным дирижером Амосом Тальмоном, в тот вечер предложила слушателям изысканные художественные явления. Музыку, которая многозначна и прекрасна. Музыку, которую само время, кажется, вознесло на Олимп. Отобрало для бесконечного движения рядом с людьми, вне моды и новаций, неважно - во мраке или при свете солнца. Музыку эталонную. Концерт для скрипки соль минор ор. 26 Макса Бруха и Вторую симфонию Сергея Рахманинова ми минор ор. 27. Звучащим куполом, соединяющим творения двух великих музыкальных романтиков, стал Хайфский симфонический оркестр. Дирижировал итальянский маэстро, - человек самых разносторонних интересов, юрист и спортсмен, признанный авторитет в трактовке музыки Пуччини - Якопо Сипари ди Пескассероли.
Амос Тальмон своим выступлением с легким юмором и надлежащей серьезностью предварил концертную программу. Особое внимание он уделил Второй симфонии Рахманинова, ее мощи и красоте. И предупредил привыкших к мобильным телефонам слушателей, что исполнение этой симфония длится целый час. Зал посерьезнел, проникся, - и за весь вечер в нем ни разу не зазвонили телефоны. Будто там собрались подлинные ценители музыки, истинные меломаны.
Дирижер Якопо Сипари ди Пескассероли возник на сцене с широкой улыбкой, с праздничным лицом, словно в предвкушении счастья. Поцеловал руку солистке, осенил оркестр руками-крыльями, - и зазвучал Брух.
Этот Концерт считают индикатором творческой натуры скрипачей, позволяющим проявить высочайшее мастерство. Недаром он включен в репертуар выдающихся скрипачей всего мира.
Макс Брух шлифовал это вдохновенное произведение долго и тщательно. Так ювелир подвергает огранке драгоценный камень, не спеша, отрешившись от суеты. Во время работы Брух обращался ко многим музыкальным авторитетам за советами и консультацией. Йозефу Йоахиму, выдающемуся скрипачу, ставшему самым важным экспертом в этом опыте-творении, композитор свой Концерт и посвятил.
По национальности немец, по вероисповеданию протестант, - Брух единственный, пожалуй, нееврей среди музыкантов мирового уровня, создавших чисто еврейские мелодии. Он переосмыслил, развил молитву-плач "Кол нидрей" - виолончельный опус, посвященный всему еврейскому народу и каждому из сыновей его; средствами музыки повествующий о еврейской печали, скитаниях и горькой доле. Не могу назвать никакого другого автора столь выразительной и щемящей музыки-символа.
Концерт Бруха для скрипки в этот вечер исполняла албанская скрипачка Абигейла Воштина. На мой взгляд, она играет этот Концерт осторожно, даже робко. Пассажи опадают, как листва под ветром; они грустные, без блеска и бравурности. Хотя в музыке Концерта множество контрастов; он масштабный, эффектный и многослойный. В нем и головокружительная высота, словно вот-вот порвутся и застонут в небесах струны; и поэзия нежности; и восторг; и благоговейный гимн божеству, которое не видимо глазу, но ощутимо сердцем. Солистка держит скрипку, как птенца. опасаясь выпустить из рук или ранить. И птенец в деревянном теле скрипки пассивен. Полуживой какой-то…
Читайте также
Оркестр вел свою партию темпераментно и экспрессивно. Да и как еще можно иначе ответить на посыл дирижера, который будто парит, кружит и дышит в каждой ноте. Дирижера, который всем сердцем, всем пламенем души создает звуковую гармонию? Его экспансивность не жесткая, не тираническая. Это полное погружение в смысл опуса, восторг перед тайнами мастерства Бруха, торжество и обаяние музыки.
На "бис" Абигейла Воштина сыграла Баха. Так же осторожно. Будто птенец еще прячется здесь же¸ за струнами, и солистка боится его обидеть, боится выплеснуть его из своей деликатной скрипки-чаши…
А затем Симфония Рахманинова развернулась - поразительная, взволнованная, грандиозная. После провала Первой симфонии, который чуть не стоил Сергею Васильевичу Рахманинову рассудка, он не сочинял ничего три года. Словно сказочное заклятье лежало на нем, словно пропал ключ к источнику творческой силы. Длинный симфонический, сложный и многослойный роман, -Симфония ми минор, - родился через двенадцать лет после неудачи с Первой. За эти годы композитор написал немало музыки, которую полюбила и справедливо, по таланту, оценила публика. Он обрел веру в себя. Он снова управлял стихией мирового оркестра. И создал красивейшую Симфонию, в которой много ярких тем, захватывающей и ранящей лирики, свежих и прекрасных мелодий.
Оркестр справился с партитурой хорошо, звучал ярко и слаженно. Перед оркестром бушевал вулкан. Дирижер - вулкан. Не смею сравнивать его ни с Этной¸ ни с Везувием, потому что не видела, как те извергаются. Но Якопо Сипари ди Пескассероли - подвижен, как ртуть, и постоянно в движении. Он изгибается и дирижирует - всем телом, гибким и спортивным, лицом и корпусом, пантомимой¸ рукой, приложенной к сердцу¸ чуть ли не балетными жестами. Он ворожит. Другим дирижерам неведомыми сигналами, - я это видела из зала! - он передает соратникам-музыкантам идеи, азарт, драматургию сочинения. Оркестр идет вместе с дирижером, и их союз гармоничен.
Хайфский симфонический оркестр в хорошей форме, звучит ровно и довольно красиво. А дирижер магнетизирует зал, всем своим существом транслирует музыку. Творит музыку. Ваяет ее¸ как зодчий. Хочу еще отметить концертмейстера оркестра, Марка Тиктинера, который надежно и точно вел свою партию, четко выполнив свою роль в большой рахманиновской игре.
Зал слушал вдохновенно. Любители музыки будто воспарили над буднями, покинули кресла, перенеслись из холодного рутинного февраля в райские сады гармонических звучаний. Зал жил в ореоле, в ритмах Рахманинова. А значит, чудо состоялось. Поэзия и жар этого вечера останутся в сокровенных уголках души.