Пятница. Солнце. Ришон ле-Цион. Улицы города стекаются к зданию Гейхал а-Тарбут. И люди именно в эту точку стремятся…

Нет, я, конечно, преувеличила; но хочу именно так думать. Весна ведь, и северный ветер Борей унес свое ледяное покрывало. Февраль сжался, исчерпался, как шагреневая кожа. Двадцать восьмое, последний день февраля. Весна взмахнула слабым детским крылом. Февраль лег в книгу памяти, его уже нет. И концерт, миниатюрный, камерный, подвел для меня его итог.

В Гейхал а-Тарбут, в зале "Аудиториум", солисты симфонического оркестра Ришон ле-Циона играли музыку о весне и о многом другом. Зал полон, рояль воздел крышку; директор оркестра Офер Села сказал те слова, от которых мне всегда бывает больно. Те есть больно не от слов, а от того, почему они говорятся снова и снова, - от трагического повода для них, от всенародного горя, которое не исчерпывается с приходом нового месяца.

Свет в зале погас. И Эккарт Лоренцен, - первая скрипка оркестра, музыкант, который с 1991 года занимает эту позицию, - заиграл искрящегося Бетховена, Сонату соль мажор для скрипки. А Батья Штейнбук-Лоренцен повела виртуозный разговор со скрипкой, залом, миром. Будто поток светлой воды мчался мимо танцующих контрданс и менуэт, мимо спорящих и смеющихся. Мимо лишенных зрения и чувства. Мимо, мимо. И скрипка, этот неотразимый душевный камертон, Гварнери "дель Джезу", пела и создавала пасторальные картинки. И клен, волшебный, давший этому поэтичному инструменту голос и силу, словно качался рядом.

В этот день, на концерте в преддверии весны, в милом полутемном зале я вдруг ощутила себя вынырнувшей из давящей атмосферы, описанной Кафкой; будто прекратилась страшная сказка-хоррор. И я оказалась на берегу реки, в живописной местности, и пел ветер, и время шло в темпах Бетховена. И только пассажи скрипки, феерия рояля (недаром иногда говорят, что эта Соната написана для фортепиано в сопровождении скрипки!), и гипноз непостижимой гармонии царили в солнечном дне и во всем окружающем нас космосе. Звук был густым и объемным, будто где-то спрятан незримый мощный усилитель. Контрасты, темпы и самые красивые эпизоды поданы со вкусом, без излишней экзальтации.

…Концерт идет дальше. "Еврейская мелодия". Автор - Иосиф Ахрон. Это имя заслуживает отдельной страницы в летописи музыкальной еврейской культуры. Судьба этого композитора была яркой и драматичной, его талант остался недооцененным. Он закончил Петербургскую консерваторию по классу скрипки; учился у великого педагога Леопольда Ауэра. Женился на певице Марии Рапхоф, вступил в Общество еврейской народной музыки. Много и успешно концертировал. Сочинял музыку. В 1922 году Иосиф с супругой и его брат, пианист Исидор, уехали в США. Умер Иосиф Ахрон в 1943 году; было ему тогда всего 57 лет.

Американский кантор и музыковед Филипп Модел исследовал жизнь и творчество Иосиф Ахрона. Шел по следам биографии этого большого таланта, по капельке, по зернышку собирал картину дружбы, поездок и свершений. Написал книгу. А потом передал все материалы об Иосифе Ахроне Государству Израиль. Первым музыкальный диск произведений Ахрона записал выдающийся израильский скрипач Хагай Шахам.

…Мелодия льется гибко и горячо. Будто бьет источник силы, поток грусти, властной воли, отчаянной смелости. Это мелодия, узнаваемая еврейским сердцем; по интонациям близкая ему; музыка прекрасная и возвышенная, словно ожили и преобразовались в ноты тексты Шолом-Алейхема, и Стемпеню вошел в зал со скрипкой. И ближе, яснее и роднее стали еврейские странники, клезмеры, бадхены, развлекатели из местечек "черты оседлости". Словно наполненные вековой национальной скорбью бездонные глаза сияют в этой глубинной, прекрасной, бесконечной мелодии. Эккарт Лоренцен исполнил ее благородно и сдержанно, без внешних ложных эффектов, без лишнего пафоса.

На фото в программке концерта - композитор Марио Кастельнуова-Тедеску и скрипач Яша Хейфец. Композитор написал Фантазию на темы оперы Джоаккино Россини "Свадьба Фигаро" для феноменального скрипача Яши Хейфеца. Под впечатлением от его игры. Фантазия "Фигаро" - алмаз, который способен украсить исполнительскую корону любого солиста. Квинтэссенция тем и образов шедевра итальянской оперы, виртуозный опус, бросающий вызов скуке и усредненности, амбициозная парафраза, вызывающая восторг. Восторг и был, и зал закричал "Браво"!

А в финале этого музыкального путешествия к дуэту скрипки и фортепиано добавилась валторна. Самый сложный, странный, непослушный из всех духовых инструментов. Самый длинный - если развернуть, размотать эту раковину, она займет почти четыре метра. Диапазон:от тубы, через кларнет и гобой до голоса и даже скрипки. Сияющая и капризная, с запутанной биографией, любимая кинематографистами валторна! Она - героиня одного из произведений Йоганнеса Брамса. Трио ми бемоль мажор опус 40. На валторне играл Шарон Полак.

Что вдохновило композитора на создание музыки для такого оригинального состава? Пленительный мир Шварцвальда, детские воспоминания, - ведь Брамс играл на этом инструменте, и его мама любила слушать, как сын справляется с этим коварным сияющим чудом. В 1982 году Дьердь Лигети написал свое Трио для такого же состава инструментов, и посвятил его памяти Брамса. Шедевр немецкого романтика, великого Йоганнеса Брамса, так нежно поэтичен и вызывает так много глубоких эмоций, будто в музыку перевоплотились стихи Гейне. И каждая часть Трио - светлая вдохновенная миниатюра. Говоря словами друга композитора Теодора Бильрота: в этом опусе все "проникнуто блаженным ощущением счастья". Даже самые печальные строки. Это тревожное и непростое счастье. Но его свет дает стимул жить. Я очень люблю это Трио
Камерный концерт в "Аудиториуме" состоялся. Были аплодисменты. И между частями тоже. Ладно, ничего. Слушатели ощущали себя свободно и уютно.

Я поначалу немного нервничала. А потом сказала себе: это ли беда? Пусть себе, ничего, что аплодируют. Весна пришла. Музыка живет. Нам еще так много надо сыграть!..