Вы так высоко парите,

Здесь, внизу, меня не замечая.

Где-то там, внизу, копошатся почитатели его таланта: певцы и певички, музыканты и артисты балета, рукоплещущий зал и благодарные слушатели. Зато здесь, на сцене, парит только он. Единственный и неповторимый. Любимец муз и женщин. Мэтр, импровизатор и поэт, Кавалер ордена Почета, заслуженный деятель искусств, действительный член Академии и член Совета директоров. Звезда эстрады, чьим именем названа настоящая звезда в созвездии Ориона. Глядя на импозантную фигуру, гриву седых волос, белоснежный костюм, да в придачу с известными текстами песен и многолетним триумфом на сцене понимаешь: по заслугам вознесен Артист на эстрадный Олимп, по заслугам.

Но, как оказалось, даже на солнце со временем появляются пятна. Даже самые раскрученные звезды все же закатываются. Не в том ли причина, что Илья Резник и согласился, а Андрей Малахов двумя руками ухватился за эту программу. От пиара еще никто не отказывался…

В зал, смотрю я в зал и вижу

Взгляд ваш бесконечно удивленный

Однако автор шоу "Пусть говорят" Андрей Малахов, удачно паразитирующий на славе других звезд, решил на сей раз поменяться местами со знаменитым Мэтром. Он взгромоздился на сцену, метра усадил в зал (пусть посидит в восьмом ряду), и устроил показательное семейное представление.

Сценка называлась: разоблачение тайных грехов Кавалера ордена Почета. С грозным видом судьи и под видом поиска истины Малахов устроил самосуд. Он прелюдно вылил на Илью Резника ушат дерьма. В его программе, посвященной Мэтру, он вволю пополоскал грязное белье, покопался в интимных подробностях его жизни и попытался сбросить с пьедестала маэстро, опустив того в прямиком в места общего пользования.

Да, вволю потоптался ведущий на дородном теле поэта-песенника. Сначала с удовольствием пересчитал заработанные деньги, потом заботливо расспросил бывшую жену Резника Муниру, внимательно выслушал доводы Любочки Успенской, не поделившей доходы с автором ее песен. Не удивительно, что после такой показательной порки любимец публики почувствовал себя плохо и попал в больницу.

Рук волшебный всплеск – и словно

Замер целый мир завороженно

Видели ли вы парадный портрет Ильи Рахмиэлевича кисти Ильи Глазунова? Портрет многоликого и многогранного Ильи Богатыря, взятого крупным планом, со всеми регалиями и во всех ипостасях: Артиста, Гражданина, Члена, Кавалера, Звезду и просто Маэстро.

Нам явно не под силу описание такого монолита, но мы заметили, что как-то непропорционально мало дана у Глазунова поэтическая суть героя. Потому скромненько добавим от себя несколько мазков к сей величавой картине. Ведь каким титулом не награждай, а Илья Рахмиэлевич в первую очередь поэт-песенник, а потом уже все прочее. И здесь мы сталкиваемся с маленькой загвоздкой: чем же отличается поэт от столь схожего с ним поэта-песенника?

Ну, ясное дело, гонораром.

Как вы думаете: сколько получали за свои творения Мандельштамм, Пастернак, Ахматова и Цветаева? В лучшем случае гроши – в худшем тюремные сроки. Может Белла Ахмадуллина, Римма Казакова (кстати, любимые поэты Маэстро Резника) и нобелевский лауреат Иосиф Бродский сколотили себе состояния бессмертными стихами?

Стихи-песни же великого Мэтра стоят не в сотни – в тысячу раз дороже. Когда разгорелся спор Резника с Еленой Ваенгой, то в пылу спора Ваенга озвучила сумму, в которую оценил песенник свои вирши. Обычно такие сделки сохраняются в тайне. Речь шла о 25 тысячах евро. Сам создатель шлягеров не скрывает, как высоко он ценит плоды вдохновения. "Мне всегда неловко, когда меня спрашивают: сколько стоят ваши стихи? Сколько стоит песня? Бесценные они". Мы вынуждены согласиться с Ильей Резником: поистине цены им нет. Не то что стишата какого-то Александра Пушкина, с трудом сводившего концы с концами.

"Я вызываю гнев поэтов, которые сидят над одним стихотворением два месяца. Я так не могу. "Талант сочиняет потея, а гений ворует у Бога". Поэтому надо подворовывать".

В сторону презренный металл. Давайте вернемся к вопросу: чем же отличается манера письма поэта-бессеребренника от манеры поэта-песенника, столь высоко ценящего свой труд?

Те, рабочие кроты, перекапывающие тонны пустой породы, ради крупицы поэзии. Те, чернорабочие, долго и терпеливо лакирующие и отшлифовывающие свои строфы. Те экстремалы, стремящиеся к совершенству, экспериментирующие с формой, ритмом и размером, вдохновенно ищущие новые рифмы. И в конце концов те неудачники, так и сумевшие поймать за хвост Жар-птицу.

Напротив, маэстро легко и элегантно расправляется с трудностями, всегда полон вдохновения, удача угодливо поджидает его у порога. Птицу поэтического счастья он давно приручил. Остается только небрежно бросить плоды недолгих размышлений и легкого ума на белый лист бумаги. "Дело в том, что поэты в основном чиркают, чиркают и чиркают, пока не дойдут до сути. И выставляют напоказ миру свои черновики. У меня же мышление ясное, поэтому я прихожу к конечному результату быстро".

Теперь становится понятно, что такому "экстрасенсу поэзии", как назвал его ретивый журналист, не нужно много чиркать, не требуется создавать "заумные стихи" как Бродскому, а следует быстро прийти к конечному пункту. Только в данном контексте непонятно: то ли к стихам, то ли прямиком к деньгам.

Вы игру свою начните,

И, я знаю, чудо повторится.

И последний завершающий штришок к портрету красавца Мэтра мы хотели бы нанести, показав его не как поэта, а как любовника и мужа. Также виртуозно и непринужденно, как Мастер взнуздал поэзию, хотелось бы ему взять в свои руки узды семейной жизни. Что не всегда удается. Нет, его любовная лодка не разбилась о семейный быт, хотя и не так уж легко, как хотелось бы, обрела свободу и выплыла в открытое море страстей.

Где-то там, за бортом, остались надоедливые жены, подросшие дети, разводы и крепкие цепи Гименея. Где-то там, за океаном, ждали свободного художника скучные обязанности мужа и отца, а здесь же, в Москве, только любовь, вдохновение и новые горизонты.

Разве вдохновит поэта бывшая танцовщица, потерявшая очарование восточная женщина, оставшаяся в Лос-Анжелесе, камнем повисшая на шее, которая к тому же всего лишь на двадцать с лишним лет младше нашего героя. Как сравнить ее с новой любовью: желанной, молодой, любящей.

И все же, несмотря на показательный общественный скандал и грязное белье, на пьедестале остается Мэтр, Илья Резник. А где-то там, внизу, копошатся зрители, заурядные люди: Андрей Малахов, Любочка Успенская, адвокаты, сплетники и недоброжелатели.

Яков Бендерский