Пьесу написал очень модный, занятый исследованием острых проблем современности, обласканный критикой немецкий драматург Мариус фон Майенбург. Перевел на иврит Авишай Мильштейн. Спектакль поставила Шарон Штарк.

Зал был полон. Доброжелательная публика горячо поддерживала участников. Актеры проявили азартность и упорство. В белом, иногда слегка меняющем окраску на приблизительно-салатовый или нежно-сиреневый, пространстве, они играют сатиру. Плакатный, публицистичный, лаконичный, - как ответы лаконян на происки спартанцев, - театральный квест-марафон.

"Урод" не отмечен особой глубиной или сложностью психологической разработки характеров. Линия - одна. Моралите - простенькое. Суть и вектор таковы: нам со всех сторон кричат, долбят мозг, вещают во всех вариантах рекламы о том, что надо выглядеть хорошо, дорого; всеми силами стремиться быть похожими на Барби или Супергероя; походить на богатых, успешных, уверенных. Необходимо соответствовать… Нет, не интеллекту и высоким душевным качествам самых ярких представителей человечества, а неким схемам, сухим формулам. Утвержденным какими-то невидимыми, но руководящими инстанциями клише об успешной внешности, образе жизни, благоустроенности. Знать Монтеня и Овидия, Башевиса-Зингера и Кафку - совсем, ну ничуточки не обязательно. Витрины и журнальный глянец формируют сознание человека-робота с мобильным телефоном в руке, с унифицированной внешностью и нежеланием мириться с теми, кто вне параметров.

Русскоговорящему кинозрителю драматург Майенбург знаком в творческой переработке Кирилла Серебренникова, который перенес действие пьесы "Мученик" в Россию и дал название "Ученик". К сожалению, в этой картине многое оказалось пророческим…

В центре пьесы "Урод" - инженер Летте. Талантливый. Он сделал оригинальный штекер, "разработал щиток с предохранителями", и фирма получила патент. И вот теперь идет речь о том, что представителю фирмы, в которой работает Летте, предстоит поездка на престижный конгресс, где будет сделан доклад об этом изобретении. Только вот поедет, как выясняется, не Летте. А ассистент Карлманн. У которого даже диплома нет. Причина? Летте уродлив. Очень некрасив собой. Ни в какую схему, по имеющимся социальным установкам, не укладывается. Как его показать на конгрессе? Летте существует на свете вне идеала, и даже - представьте себе! - он сам об этом не очень печалится. Его дикую "некомплектность", нестандартность видит жена - но не очень его своим видением и пониманием такого ужаса мучает. Ну, какой уж есть. И все вокруг видят - и сочувствуют, насколько такта и ума хватает. Но когда тема уродства зазвучала громко, щупальца общественного мнения настигают несчастного инженера.

Летте, осознав всю бездну своего несоответствия идеалу, соглашается на пластическую операцию. Доктор ничего не гарантирует - но все проходит прекрасно: Летте выходит из пыточной… простите, из операционной - красавцем. Таким, каким и пристало быть правильному представителю современного человечества. Потом события развиваются: Летте имеет бешеный успех у окружающих его знакомых, к нему все тянутся, его готовы любить, он купается в лучах обожания… Дальше - больше: многие желают стать такими же. А поскольку доктор не умеет ничего другого, в его распоряжении только один вариант создания "идеала", то и все прочие пациенты получаются такими же. Много Летте. Все Летте. И несть им числа. И вот уже из кузницы красоты и нормальности выходят шеренги прооперированных. И уже никто никого не узнает. И все одинаковые. И смятение, и печаль прокрадываются в души… И кому-то от всего этого уже хочется броситься с крыши…

Режиссер Шарон Штарк вовлекает зал в динамичный и саркастичный разговор-суд. Зрители в зале смеются и грустят. Узнают ли они себя, свой мир, свои взгляды? Возможно, но не факт. Опасность - вот она; пусть и неявно, не в лоб, но театр на нее намекает. Ведь реклама агрессивна, а людьми, как показывает опыт, вполне удается манипулировать…

Спектакль оформлен просто, без затей: столы, которые передвигаются и этим обозначают смену сцен. Пластик. Переходы цвета-света тоже вовлечены в игру. В расстановку акцентов. От белого двигаемся к красному и зеленому. От одежды - к каким-то фрагментам униформы. Может, не очень логично, но ярко. Ширан Леви и Алона Руднева представили свое понимание драматургического материала.

Режиссер спектакля Шарон Штарк нанизала весь сюжет на массовый танец-гимнастику. Придала истории характер мюзикла. Ироничного варьете. Итай Ори, который сыграл Летте, мне показался точным, понимающим задачу¸ харизматичным. Да и все актеры связаны ансамблевой нитью, тактично и уважительно сотрудничают друг с дружкой, вкладывают душу в роль, играют и танцуют всерьез. О том, что это студийцы, ученики, начинающие, - совершенно не вспоминаешь на протяжении всего спектакля. К ним вполне применимы самые высокие профессиональные критерии. Что касается пьесы, то она немного шаблонна, чуть условна. Очень стандартизована. Хотя именно против удушающего стандарта она и направлена.

Какой вывод? В Беэр-Шеве есть хороший театр. И хорошая театральная студия. И это у меня вызывает чувство гордости. Творите¸ творческие люди Негева!