…и в песнях урагана
Смеялся музыки голубоглазый хмель.
Осип Мандельштам
"Песня урагана" имела место: дождь шел косой густо-ледяной стеной. Ветер дул поистине ураганный.
Я была в дороге: ехала на особенный, для меня очень важный, драгоценный концерт. На "Шубертиаду".
Традиционный праздник, интимный душевный вечер, который симфонический оркестр Раананы проводит в честь Франца Шуберта. В ознаменование его дня рождения. Уже в семнадцатый раз празднует публика - в этом изумительном городе, в правильном и уважительном сюжете - день рождения великого композитора.
Подписывайтесь на наш телеграм-канал: zahav.ru - события в Израиле и мире
В океане, в космосе мировой музыки очень много ярких имен, грандиозных, невероятных дарований. Но место австрийского композитора Франца Шуберта особенное, прекрасное. Он единственный. Со своей беззащитностью, одинокой жизнью, - короткой, как его гениальные песни. С добротой, воображением, силой духа, пленительным мелодическим богатством.
Шуберт был так робок, что не осмелился подойти к Бетховену¸ перед которым благоговел, которому поклонялся. У него не было денег. Не было богатых покровителей. Даже нормального сюртука не было. Скорее всего, не было гармонии в отношениях с женщинами. Но музыка Шуберта, - неповторимая, окутанная грезами или повествующая о сокровенной жизни сердца, музыка- исповедь, музыка-признание, - множеству людей рассказывает нечто важное о них самих, о стране любви, о печали и о душе, которая очень много весит на весах судьбы.
Дождь шелестел, шептал, грозился, падал из черной чаши бесстрастного неба. Дождь струями носился по дорожкам негустого парка¸ в котором светилось лимонным лучом парадного входа невысокое здание Центра музыки и искусства Раананы. Потоки воды словно стремились вломиться в фойе, в этот зал, залитый янтарным светом, излучающий древесное тепло.
На сцене, на подставке, портрет Франца Шуберта. Хрестоматийный. Парадный. Работы Вильгельма Августа Ридера, мне кажется. Репродукция. В роскошной тяжелой раме.
Зал затих. Публика была сравнительно не парадная, в отличие от портрета. Люди будто зашли на огонек; заскочили, прячась от ветра и дождя. К Шуберту пришли в гости.
Читайте также
Раз Коэн, многолетний организатор и ведущий "Шубертиады", обратился к публике со вступительным словом. Ирит Роб села за рояль. Вокальный квартет вышел к рампе. Песенный жемчуг покатился в мир, рассекая дождь и тревогу. Он словно тепло и застенчиво говорил, убеждал, баюкал, возвращал воспоминания.
Я еще раз убедилась: Шуберт - это прикосновение музыки к сердцу, это неповторимый мир тихой звуковой новеллы, задушевной и мягкой, это камертон для самых затаенных эмоций, для самых искренних состояний.
Квартет (Даниэль Йоханссон, Йакав Гальперин, Гай Фальц, Йоав Вайс) пел о шелесте листвы и о лучах луны, которые скользят по зеркалу пруда; о белом платье Миньоны и о стуке сердца. Каждая песня становилась рассказом о Шуберте - и одновременно рассказывала о нас, обо всех. Рояль нес тени и свет, поддерживал мелодию - и еще задушевнее и трепетнее пелись-струились аккорды гармоничной души композитора.
Тенор Даниэль Йоханссон - вокалист из Австрии. Гость Израиля. Благородный ювелир камерных звучаний. Артист невероятной интеллигентности, певец, который умеет так вникнуть в тему, в музыкальный материал, что кажется другом и современником Шуберта. Он очарован этой музыкой, идущей из глубины светлого и доброго композиторского таланта.
Я слушала и думала: а был ли гениальный Шуберт неудачником? Был ли он на самом деле бедняком, если даже сияние снега и скрип дилижанса, пение птиц и мечту о жарком огне в печи он легко и счастливо облачал в вещие и вдохновенные звуки?
Потом, открывая залу еще одну творческую страницу-тему, Идит Роб сыграла экспромт. Фортепьянную миниатюру, из тех, что не могут не понравиться, тронув сердца слушателей своей изящной и печальной хрупкостью.
Шуберт никогда ничего не требует, его высокая сила всегда благородна. Его бунт - не истерика, не агрессия; это, скорее, внутренний монолог, речь для самого себя. И дай Бог, чтобы еще какая-либо живая душа услышала и прониклась…
Хагай Шахам (скрипка), Гилель Цори (виолончель) и Арнон Эрез (фортепиано) исполнили Фортепианное трио соль-бемоль мажор. Это дивное, красивейшее произведение - будто целая жизнь. Со светом юности, надеждами, песней - ноктюрном признания в любви, и романсом¸ сквозь который, как луна сквозь дождевое облако, проглядывает печаль. Это было редкое по слаженности исполнение. Темперамент и уважительное чувство ансамбля, бережная интерпретация, молодой задор - все было разумно и органично.
Красота музыки в полной мере раскрылась, и высота стремлений композитора, его гений были явлены публике в этот вечер, вблизи портрета навсегда молодого композитора. На "Шубертиаде". В залитой дождем Раанане.