Днем, перед этим филармоническим концертом, некоторые мои друзья и знакомые беспримерно активизировались: они многократно присылали грозные предупреждения о том, что вот-вот начнется военное противостояние с Ираном. И надо ждать самого худшего. Эти чудесные люди хотели для меня только хорошего, только ради моего блага старались. Я не очень поняла, к чему меня этими письмами пытались призвать, но, так или иначе, внутри, где-то в сердцевине души, стало пусто и бесприютно. Хотелось к свету, к людям, к музыке. И я поехала в Тель-Авив. В филармонию.

Все было, как обычно: Тель-Авив, автобусы, расслабленные собаки, шум в кафе. Когда входила в зал, мелькнула глупая мысль: неужели это будет последняя музыка, которую я услышу в жизни?..

Подписывайтесь на наш телеграм-канал: zahav.ru - события в Израиле и мире

Филармонический оркестр заиграл произведение Войцеха Киляра, знаменитого польского кинокомпозитора (в числе его прославленных работ есть и музыка к фильму Романа Полански "Пианист"). Экстатическую, виртуозную, зрелищную увертюру. "Orawa" - так называется эта блестящая миниатюра, в которой ритмичный узор гипнотизирует слушателя и, с бурей смычков, уносит прочь все посторонние мысли. Остается только настойчивый, упругий, требовательный призыв струнных. Быстрое и самозабвенное кружение-топтание, прыжки-танцы в дивных, сказочных горах Татрах. И - победный вскрик музыкантов в конце недолгого пути. Австралийский дирижер, проживающий в Италии - Дэниел Смит, весь лучащийся доброжелательностью к миру и музыкантам, темпераментный и задорный, будто включил свет в темной комнате.

…Огромный зал, носящий имя Чарльза Бронфмана, слушал в тот вечер многоцветную, очень разную музыку. С широким географическим охватом. В честь Карла Марии фон Вебера, под впечатлением от его "Богемского марша" были созданы "Вариации для двух фортепиано с оркестром", сочиненные Игнацем Мошелесом и Феликсом Мендельсоном. Это почти уникальный случай совместной работы двух музыкальных светил, двух ярких талантов. Двух самолюбий, которые сплотились для создания мелодического приношения большому авторитету. Всего лишь за два дня в Лондоне в 1833 году была написана эффектная, нарядная, сложнейшая технически музыка двух королей для двух королевских инструментов и симфонического оркестра. Вступление, первые две вариации сочинил Мендельсон; третью, четвертую и tutti - Мошелес. Финал они придумали вместе.

Вариации в израильском концерте исполняли участники оригинального ансамбля "Мультипиано" Томер Лев и Береника Гликсман. "Мультипиано" - коллектив особый. Многорукий, разносторонний. Концентрирует роскошь и мощь, В программе с дирижером Дэниелом Смитом он представил также музыку израильского композитора Арье Леванона "Страна четырех языков".

Томер Лев - создатель, руководитель и вдохновенный рыцарь этого фортепианного воинства, предварил исполнение музыки маленькой аннотацией. Он сказал о том, что это произведение ансамбль рассматривает как свою визитную карточку для концертов за рубежом.

Иврит, идиш, ладино и арабский будто звучат в мелодическом строе, в интонациях этой пьесы. Она очень нарядная, нежная, душевная; в ней будто соединились самые мирные и добрые мысли, самые сокровенные надежды и многообразные интонации нашей непростой, драматичной страны…

Антонин Дворжак - гениальный композитор, наверное, самый знаменитый чешский музыкант, - написал свою увертюру "Карнавал" в 1891 году. К карнавальному концерту. Она яркая и оптимистичная. Дирижер и оркестр творят единый, свободный, излучающий радость музыкальный портрет мира.

"Как хорошо… Как празднично… Пусть это не заканчивается!" - мелькало в моих мыслях. Хотелось, чтобы оркестр вел свою игру долго, без помех, так же вдохновенно и светло. Чтобы не включались новости, не болело сердце, не завершался чудесный карнавальный, счастливый, уникальный вечер…

А завершилось все Скрипичным концертом ре мажор Бетховена. Солист - Вадим Глузман. Авторитет этого музыканта, всегда идущего вперед, и восторги по поводу его творческих поисков и обретений общеизвестны. Его союз с драгоценным инструментом, - Вадим Глузман играет на скрипке Страдивари, - благословен и органичен.

Бетховена привычно, клишировано трактуют, как бунтаря и подрывника устоев в музыке, этакого буревестника из горьковского стихотворения в прозе. Но самые талантливые и масштабные исполнители, самые свободные личности находят и утверждают в его музыке множество иных тем и линий. Скрипач-премьер Вадим Глузман обладает той сенсационной окраской звука, которая проникает в душу, остается в памяти навсегда. Звук переливается алмазным сиянием. Он одновременно и трепетный, и мощный. Растет, ширится, как Вселенная за пределами космического корабля. Скрипка уходит в такое нереальное, невероятное piano, что я невольно начала искать глазами вокруг музыканта какие-то скрытые чудесные приспособления. При этом не пропадает четкость артикуляции. Фразы дышат. Трактовка открывает новые маршруты, стимулирует ассоциативный ряд.

Каденция Альфреда Шнитке в этом исполнении так свежа и естественна, придает такую новую и свежую краску, что воспринималась как мост между временами и стилями. Как раздумье над судьбой музыки, судьбой скрипки, судьбой красоты среди бурь… Я забыла обо всем: о себе и своих страхах, о боли, о тупости чиновников и наглой мафиозности "хозяев жизни".

Остался только этот скрипичный голос, - живой, одухотворенный, гибкий. И его диалог с блестящим оркестром, от которого мы всегда, традиционно ждем открытий и сильных впечатлений, звучал победно, искренно.

Вадим Глузман - кудесник. Старатель, добывающий золото звука. Клады, только ему открывающиеся, лишь его таланту видимые и доступные. Лирика и драматизм, бережно преподнесенные в драгоценном кристалле бетховенского шедевра, утешили и возвысили сердца слушателей.

Как хорошо, что нам был дан этот концерт в союзе солистов с добросердечным дирижером, "новым Караяном", - как его назвали измышляющие оригинальные титулы дерзкие критики, - с Дэниелом Смитом. Обаятельным и интересным.

Красота не спасет мир, - так я полагаю. А вот мир может и должен спасти красоту. Иначе грош цена такому миру.