Концерт - это летучая тень. Немного призрак. Аберрация реальности. Ошибки тут нет, я именно так и хотела написать. Вот только что лилась мелодия, жил, переливался всеми красками монстр-оркестр, уходила в небеса построенная усилиями многих исключительных людей лестница гармонии… И конец, ничего нет!

Унесли контрабасы, трубы, скрипки. Закрыли дверь. Тишина. Только в укромных уголках души бьется птенчиком-крошкой память, тепло, отблеск сияния.

Подписывайтесь на наш телеграм-канал: zahav.ru - события в Израиле и мире

Концертный букет музыки - не картина, не фильм, не статуя. Его в целости, во всем великолепии и свежести не сохранить. И в этом заключена его прелесть и уникальность. Все вместе и каждый из присутствующих в зале в отдельности становится обладателем чудо-кристалла. Разумеется, если талант исполнителей и настрой слушателей совпадают. Если возникает резонанс. Музыке не нужны слова; поистине выдающимся концертам не требуются разъяснения. Но такова уж природа земных толкователей, такова всеобщая властная стихия вербальности, что люди вновь и вновь пытаются прикрепить луч к листу бумаги или к экрану компьютера. И - рассказать о музыке словами. Дать протуберанцам комментарии. Трудная задача. Почти невыполнимая. Хотя слова могут пылать, как и звуки, ведь так?

…В Раанану мы ехали светлым днем. Сильные мира сего позаботились, чтобы один летний час чуть продлил израильтянам общение со светом и солнцем. Мы ехали и беседовали. Кто-то спросил: мы сыграем, мы дослушаем концерт до конца?.. В этом вопросе не было страха и тревоги - ко всему подобному уже выработался иммунитет. Просто версия ситуации…

Дорога шла мимо высотных домов, отсвечивающих сизыми стеклами окон. Мимо витрин, билбордов с репликами, - крикливыми, формальными, адресованными неведомому пространству. Мимо желтых, как цыплята, автозаправок.

Пока ехали - медленно, в темпе largo, - стемнело. Вот и зал, вот и сцена. Концерт, который я хотела послушать в этот вечер, соединил несколько сюжетов. И несколько музыкальных состояний. Это был вечер с симфоническим оркестром Раананы, и знаменовал он достаточно важное личностное и музыкальное событие. Я говорю о юбилее композитора, дирижера, пианиста, пропагандиста музыки Гиля Шохата.

Гилю - 50 лет. Он экспрессивен, подвижен, обаятелен. Его энергией, - если перевести ее в киловатты, - можно осветить несколько крупных городов. Гиль Шохат не умеет стареть. Гиль Шохат, как буревестник, парит высоко, не боится новизны и эксцентричности. Так вот, его день рождения нанизал, как на нитку, все музыкальные сувениры этого концерта в единое нарядное ожерелье.

А началось с Арама Хачатуряна, с победного и эффектного "Танца с саблями". Очень, кстати, типичное для сути Шохата как исполнителя произведение. Гиль Шохат солировал на рояле. Отбивая ритм, бросая в оркестр жесты-приказы, он ушел в свою стихию. В свою страну.

Потом был гость, знаменитый, непредсказуемый, как тайфун, сочетающий в себе театр, оркестр, цирк - Леонид Пташка. Его монолог, его тронная речь, обращенная к залу, - всегда немного кокетство, немного исповедь. И еще - самозащита. От самого себя охрана. Ему в его бешено вращающейся Вселенной будто всегда не хватает чего-то: океана, звука, шелеста, слова... Бах и Пташка, Моцарт и Пташка, Бетховен и Пташка, The Beatles и Пташка…

Пташка и Шохат дружат. Вместе выступают. Оба яркие, сверкающие талантами, умеющие зажечь зал. В этом концерте Пташка играл и с Шохатом и оркестром, удивлял музыкальными трюками, выстукивая музыку палочками по полу сцены. Произнес спич Гилю (а Гиль - Пташке, соответственно), перебрал целое море знакомых тем в импровизациях. Зал ликовал. Залу было весело.

Нитай Цори, концертмейстер оркестра, плеснул в зал венецианскую воду Вивальди. Ясную, трепетную, такую драгоценную. В которой так много уравновешенного чувства и светлой мысли.

Певица Тали Кецеф возникла вся в серебряном, будто из стали сотворенная. Грустно и загадочно, музыкально точно и актерски убедительно она спела арию Виолетты из "Травиаты" Верди. Эта Виолетта не верит в возможность счастья или хотя бы маленького островка покоя. Не верит - и все же замирает, застывает, вспоминая слова того, кто горячо уверяет ее, что мир еще будет сиять… А потом Тали спела и сыграла, изящно и обаятельно, как она умеет, вальс куклы Олимпии из "Сказок Гофмана" Оффенбаха.

Виолончельный концерт Сен-Санса ля минор - чудо, взволнованный, искренний, увлекающий в иную реальность, но в то же время исключительно современный, он украшает любую концертную программу. И Григорий Яновский, первая виолончель оркестра Раананы, - один из лучших музыкантов в стране, - исполнил этот блистательный Концерт мудро, с философским проникновением в нотный текст, в характер, без надрыва, без кокетства и патетики, ювелирно прочерчивая мелодический рисунок. Одновременно и возвышенно, и просто, и чарующе. Я не знаю, не могу знать, что чувствовали другие слушатели, но мне было уютно, спокойно, будто все плохое миновало и не вернется. В конце тоннеля уже брезжит свет, и кто-то добрый и человечный стоит за этим глубоким, густым, неповторимым звуком, за проникновенной интонацией. За Камилем Сен-Сансом, а также за спиной прекрасного, редкого, своеобразного музыканта Григория Яновского.

В финале концерта, который соединил в себе азарт аттракциона и искренность вечера-праздника для близких друзей, бушевало пламя. Нам сыграли симфонию Шохата "Огонь". Написанная композитором в двадцать три года, она цветистая, мелодичная. В ней напор юности - и поклоны классикам, музыкальным авторитетам, без уважения к которым Гиль Шохат не обошелся, не мог обойтись.

Оркестр был, как сноп света. И снова прекрасно звучала виолончель (соло Григория Яновского!), и деревянные духовые оркестра показали класс, и рояль Ури Бреннера мерцал, слепил glissando, как яркий фонарик из густой зелени, и скрипки мягко качали волны этого кроткого пожара. И мир все еще был хорош, пригоден для жизни. Все еще раскрывался своей самой лучшей стороной.

Гиль Шохат - наш музыкальный джинн. Может все. Творит чудеса. Трудится. Сверкает. Властвует в концертных залах. С юбилеем, маэстро джинн!