Только очень глупые и ограниченные люди бросаются искать в этом слове, в этом символе чуждую евреям религию и воинственную враждебность. Рождество - это красивый сюжет, который в мировой культуре воплощается и раскрывается прекрасно и человечно. Он породил великое множество шедевров и несет в себе множество смыслов, соединяя времена, народы, идеи. Будто хочет примирить всех живущих на земле. Братья Лимбурги и Джотто, Робер Кампен и Рублев. Гвидо да Сиена. Гуго ван дер Гус. Музыки великой, душевной, океан. Стили, поиски, открытия…

"Рождество". Концерт в честь этого праздника, этого сияния художественных явлений, включил музыкальный океан. Программа нашего многоуважаемого оркестра "Камерата" была украшена именем и мастерством артиста - вокалиста, который двенадцать лет назад лет уехал из Израиля. И вот теперь он встречает израильских слушателей на прекрасном острове барокко. В светлом Тель-Авиве. Имя этого артиста, волшебника, - Мааян Лихт. Ему 32 года. Его поиски своего стиля, своего образа идут весьма успешно; он уже снискал и уважение критиков, и славу среди знатоков. Мааян Лихт предпочитает называть свой голос не контртенор, а сопрано.

Вместе с деликатными звуками изысканного камерного оркестра по залу будто разлился покой. Ушли и пропали суета и тревоги. Воцарилось государство музыки сладостной, светлой, которая льется живой водой, чарует сердца, поражает пышностью, контрастами и драматизмом. Зал "Реканати" - уютный, нарядный. Там отовсюду, с любого места, прекрасно слышно и видно. Он был полон восторженной, готовой к чудесам, трепетной публики. И были цветы, и было очень много молодежи.

Началось с увертюры. Дирижер и беспримерный музыкальный организатор Авнер Бирон показал ауфтакт - и началась тонкая жемчужная звуковая вязь. Соединение легкости и драматизма, первая музыкальная картина, которая вводит в круг мелодических тем оперы Георга Фридриха Генделя "Агриппина". Либретто этой оперы написал кардинал-интеллектуал Винченцо Гримани.

А затем Мааян Лихт пел арии на музыку Антонио Вивальди. Именно такие арии, будто хмель, будто приворотное зелье, заворожили Венецию и сделали оперу в этом мистическом городе самым любимым, самым престижным и ярким развлечением…

Мааян Лихт очень музыкален. Он словно растворяется в музыке, органично вливаясь серебром и хрусталем своего голоса в мягкую стихию оркестрового звучания. Он не раб мелодии и не тиран ее - он важнейший звучащий инструмент. Изысканное legato, точность интонации, безукоризненное владение техникой пассажей - все работает на цельный образ. Словно рассыпается драгоценный жемчуг, суля разгадку той барочной тайны, которая до конца не понята, но всегда желанна. И - как знак этого мира, этого стиля - качается в ухе артиста белая жемчужная сережка…

Зал слушал, затаив дыхание. Зал казался завороженным. Мне тоже было так хорошо - среди миров, веков и сталактитов пассажей, среди одеяний барочного музыкального стиля.

Матан Даган, первая скрипка "Камераты", солировал в баховском ми мажорном Концерте. И солист, и оркестр играли мягко, аристократично. Так тепло и радостно, будто все на земле уже познали истину и обрели любовь. А зла нет, и не предвидится. И только добрые деяния предстоят…

Мааян Лихт пел много и щедро. Так поют для дорогих, для очень любимых людей. И делал комплименты публике на родном иврите. И делился - скромно, кратко! - некоторыми мыслями. И держал баснословно высокую ноту долго-долго, легко и радостно.

"На бис" исполняется ария Кармен. Хабанера. Но артист не изображает цыганку-табачницу, непокорную и упрямую. Он скорее рисует образ этакого божка любви: всесильного, опасного, дерзкого. Непобедимого. Зал реагирует восторженно, и дарит море цветов, и бесконечно долго аплодирует. Клеопатру из оперы Генделя "Юлий Цезарь в Египте" артист поет-играет задорно, эксцентрично, свободно.

За стенами зала - солнце, светлый день, городской шум. А в моей душе гармония. Благодаря оркестру, благодаря этому краткому - сколько бы он ни продолжался - прекрасному концерту, благодаря музыке барокко. Благодаря Мааяну Лихту и всем тем, кто с ним вместе творил.