- Валерий Абисалович, ваши приезды в Израиль стали уже доброй традицией.  Что значит для вас пребывание на Святой земле?  

- Для каждого человека Иерусалим – особое, несравнимое ни с чем другим место. Лично я, когда появляюсь здесь, действительно, испытываю Восхождение, подлинный душевный и творческий подъем, который заряжает на долгое время. Еще не прибыв в Израиль, только готовясь в путь, от одной мысли, что вновь увижу Иерусалим, я испытываю счастье. И сегодняшний приезд, конечно, не исключение. Я с радостью представляю музыку, которая помогает людям жить в нашем непростом мире. На концерты классической музыки приходят порой случайно, порой – из интереса к конкретной программе, а есть довольно значительный круг людей, для которых музыка – часть существования, неотъемлемый кусочек жизни, и я с удовольствием выступаю для всех них, думаю о каждом из них. 

Скажу честно, и я лично, и коллектив Мариинки уже даже немного привыкли к тому, что часто бываем в Израиле. Причин к появлению такой вот "привычки" много – и радушный прием, который нам неизменно здесь оказывают, и множество друзей, которые здесь живут. Взять, например, Эйлатский музыкальный фестиваль "Классика на Красном море" под эгидой гостиничной сети Isrotel: январь, середина зимы, 3-4 тыс. слушателей специально приезжают на несколько дней в город на Красном море для того, чтобы побывать на концертах камерной классической музыки. Еще одна причина наших приездов – и в Эйлате, и в Израильской опере на наших концертах – практически 100-процентная заполняемость залов. 

- Возможно, люди идут не столько на  концерт классической музыки, сколько "на  Гергиева", "на  Мариинку"?

- Гергиев и Мариинка – это и есть классическая музыка. Из России. 

- То есть классическая музыка может иметь национальность?

- Израиль должен гордиться тем, что в наследство сегодняшнему поколению – как музыкантов, так и слушателей – достались ценнейшие музыкальные традиции, которые складывались десятилетиями. Не секрет, что в Израиль приезжали и приезжают на гастроли все величайшие музыканты со всего мира. Именно потому, что израильтяне ценят классическую музыку и знают в ней толк.

  

- Сборный оркестр представляет особую трудность для дирижера. Одно дело, когда вы руководите постоянным коллективом, который хорошо знаете вы, и который хорошо знает ваш стиль работы, а другое – музыканты из разных стран, с разными педагогическими школами... Трудно управлять ими?

- Я этим оркестром руковожу уже десять лет, и в нем собраны, без преувеличения, самые лучшие, высокооплачиваемые музыканты планеты. Достаточно назвать представителей таких знаменитых коллективов, как Лондонский филармонический и Лондонский симфонический оркестры, Национальный оркестр Франции, Берлинский и Венский симфонические оркестры, Нью-Йоркский оркестр "Метрополитен опера", Филадельфийский и Чикагский оркестры, Варшавский и Словацкий филармонические оркестры, Национальный симфонический оркестр Китая. Немало у нас музыкантов из России и стран бывшего Советского Союза – Кирилл Кариков, Виктор Кулик и Станислав Цес из Мариинки, Елена Баскина из Новосибирского симфонического оркестра, музыканты из Тбилиси, Таллинна, Риги. Есть среди них и те, кто работают сегодня успешно за рубежом, в том числе в Израиле. 

- Сами подбирали состав?

- Сам. Я многих знаю лично, знаю внутренние и творческие качества каждого. Я не делю их на первых и второстепенных артистов, они мне все одинаково дороги и потому работать с ними не сложно, а приятно. Несмотря на то, что встречаемся мы не очень часто, между нами сложились такие теплые отношения, которые позволяют говорить о настоящем содружестве музыкантов. Нас прочно связывает не только творчество, но и идея оркестра, Оркестра мира, который привносит своей музыкой успокоение и мир в сердца слушателей. Нам небезразлично, когда убивают детей в любом уголке планеты, когда разрушают жилища мирных жителей, когда рвутся бомбы и мины террористов. Это все противно, враждебно человеческой натуре. Конечно, чтобы добиться воплощения этой идеи, перед каждым концертом – репетиции в поте лица. Такие концерты, как наш, зачастую эффективнее самой большой политической акции. Ведь они собирают людей не только в концертном зале – даже если он сымпровизирован под открытым небом, как это было несколько лет назад в разрушенном Цхинвале. 

Мне жаль любого мирного гражданина – осетина, грузина, палестинца, израильтянина, афганца. И когда регулярная армия атакует мирное население – это уже не просто военный конфликт. И если кто-то из моих друзей этого не понял, решил, что я делаю и говорю что-то не то, то осуждать никого не буду.

Я не люблю разговаривать с журналистами на политические темы, особенно сейчас. Буквально несколько дней назад согласился встретиться с вашими коллегами в одном из российских посольств за рубежом, а на следующий день прочитал в газетах о "гневных политических заявлениях маэстро Гергиева". Не говорить о политике, о происходящем вообще? Так не тревожьте меня… А о произошедшем, например, в Южной Осетии я понимаю гораздо больше уже хотя бы потому, что сам там побывал, и не только дирижировал концертом, транслировавшимся по всему миру. Трансляция по телевидению позволяет услышать наш голос миллионам слушателей, трогает душу каждого, кто внимает великой музыке. Естественно, мы не можем решить ни военные, ни политические проблемы, но силой своего звучания можем привлечь внимание людей к этим проблемам. Резонанс такого выступления несоизмерим ни с чем.

 

- Творческий человек ощущает себя зачастую также гражданином мира. Вы отвечаете этому понятию, как никто другой: кроме того, что возглавляете Мариинку, являетесь главным дирижером Лондонского симфонического оркестра, главным приглашенным дирижером Роттердамского филармонического оркестра, а до этого пять лет - в такой же должности в нью-йоркской Метрополитен-опера. Кем ощущаете себя вы? 

- В самые трудные для России годы я не покинул ее, а остался в ней. Точнее – с ней. Прежде всего потому, что чувствовал и чувствую себя частью русской культуры. Произведения, которые я играю – Мусоргского, Чайковского, Глинки, Римского-Корсакова, Бородина, Рахманинова, Стравинского, Прокофьева, Шостаковича, представляют ту огромную часть моей жизни, которая придает мне силы и вдохновение. Я не считаю себя гражданином мира, в первую очередь я – воспитанник своих больших учителей, начиная с детского возраста и кончая профессором Ильей Мусиным из Ленинградской консерватории. А мой первый учитель по дирижированию, Анатолий Аркадьевич Брискин, сыграл самую важную роль в моей дирижерской судьбе – благодаря ему я стал понимать, в чем сила музыки вообще и симфонической, в частности. Разница  между мной и Ильей Александровичем Мусиным была ровно в 50 лет, я был самым младшим из его учеников, но благодаря совершенно удивительной атмосфере в его классе и дружескому с ним общению, я получал в консерватории больше, чем просто уроки. 

- Эта высочайшая педагогическая школа, давшая России целое созвездие музыкантов мировой величины, - не умирает сегодня? Ведь многие известные педагоги работают в наше время за рубежом, готовя "чужие" кадры, а многих уже просто нет...

- Не могу говорить за всю школу, но наша Мариинка является примером продолжения традиций русской музыкальной педагогики. Я сам много работаю как педагог – беру молодых, 18-20-летних музыкантов, и занимаюсь с ними. У нас одна из лучших – не только в России, но и в мире – вокальных школ, а оперный хор один из лучших в мире. Говорить о каком-то упадке, глядя на репертуар и мастерство нашего коллектива, мне кажется, просто безрассудно. Быть может, где-то на периферии положение не самое блестящее, но, наверняка, и там ждут подъема. Во многих городах строятся новые театры, концертные залы, и это не может не сказаться на общем состоянии музыкальной культуры в стране. Кстати, Мариинский театр – это большой коллектив, легкий на подъем. Вот мы приехали, например, в Израиль, а спектакли, концерты дома продолжаются, успеваем все.

Алексей Осипов, Яков Зубарев

Эйлатский музыкальный фестиваль "Классика на Красном море" под эгидой гостиничной  сети Isrotel пройдет 5-8 января