Актер и режиссер Михаил Теплицкий снова играет спектакль "Контрабас". Эта пьеса - первое и самое мистическое явление миру большого писателя, человека-невидимки, фантастического Патрика Зюскинда. Никому о Зюскинде ничего доподлинно неизвестно. Его судьба и жизнь - догадки, вымыслы, намеки. Он всегда в тени, в зазеркалье. Женат ли? Что любит? Чем утешается в своем таинственном уединении? Никто ничего о нем не знает. Зюскинд - как проникающий в душу мира аромат. Острый, таинственный, будоражащий. Как звук струны, долгий, мощный. Мерцающий. Странность Зюскинда не в нежелании бывать на людях и давать интервью. Странность - в его уникальности, абсолютной эксклюзивности. В тишине вокруг личности. "Контрабас" - фантомный монолог о музыканте, музыке, жизни. О времени, которое всегда одно и то же. О любви и обреченности. Как и все великое, эта монопьеса проста и понятна всем. Музыкантам, людям театра, поэтам, влюбленным, одиночкам, мизантропам…В герметически закрытом, защищенном от уличного шума и светы помещении живет и страдает обычный артист оркестра. Один из многих. И в то же время уникальный.

Он играет в тутти, иными словами - в оркестровой группе. Он контрабасист. Даже не первый, хотя - в оркестре, этом шумном конгломерате, слишком явно напоминающем любую страну, любое общество людей, быть первым не такое уж большое счастье…Оркестр иерархичен, как империя. В нем так же много бед и несправедливости, как и в мире вообще. Кто-то правит, кто-то решает, кто-то подчиняется. Труд лишает покоя и не приносит благосостояния. Все знакомо. Контрабасист одинок. В своей плотно закупоренной комнате- шкатулке, в своей музыке. В своей жизни. Михаил Теплицкий вырос вместе с этой ролью (спектаклю более десяти лет), стал играть материал иначе, мудрее, безжалостнее, что ли… В его герое прорывается экзистенциальное и обывательское. Он беззащитен и воинственен. Любовь к певице, к меццо сопрано Саре, которую он даже ценой покоя, работы, самой жизни, хочет привлечь к себе, становится свежим ветром - и деструктивным тайфуном. В музыканте поднимается горделивая сила - и что-то с хрустом ломается в его душе. Михаил Теплицкий играет светло, жадно, вкусно, едко. В зале смеются. А не смеяться нельзя: этот человечек пышет гордыней, всячески самоуничижается, жалуется, бурчит, собирает все мыслимые и немыслимые обиды, уколы, придумки, провалы. И растет в каком-то невообразимо скоростном режиме. Он пыхтит и тянется ввысь. Пьет из горла бутылки свое пиво - и сыплет наблюдениями и откровениями о музыке и жизни. Он суетится и величественно вещает. Его мини-социум, это раскидистое дерево оркестровых групп, диктат дирижера, четко выстроенная архитектура звучащего здания - все это космос. В космосе музыки дрейфует островок его души. Вторая симфония Брамса, оперы Вагнера, Шуберт - вот его рубежи, его символы веры, его идолища и крылатые чудовища. Его негасимые звезды. Музыка прорывается сквозь афористичный текст, как солнечные лучи сквозь густую листву.

Михаил Теплицкий подает и текст, и музыку отчаянно и аккуратно. Легко и массивно. В его сценическом рисунке соединяются дуновение, касания и грохот. Актер и режиссер Теплицкий здесь перевоплотились в парня из оркестра. Делающего свою работу во фраке. Страдающего. Униженного и амбициозного. Путь к этому показу был долгим. С каждым спектаклем режиссер Теплицкий открывал себя и своих актеров. В ашдодском "Контексте", в Тюмени, Пензе, Ярославле. В Шекспире, Шолом-Алейхеме, Сергее Довлатове, Рональде Харвуде. Музыка для него - не суть красоты, не символ эстетизма, не допинг нервам. Музыка - такой же труд, как всякий другой. Такая же сфера деятельности, как всякая другая. Эмоция, спрятанная в четкой форме. И говорит Теплицкий устами героя "Контрабаса" о понятном, сердечном, остро волнующем. Не о заоблачности барокко или вензелях венских классиков. А о бессмысленности вспомогательного и незаметного, о беде быть всегда в самом конце списка, на нижних ступеньках лестницы. В тени. Вне луча софита. Герой "Контрабаса" статист. Фон. Основа. Именно так: группа контрабасов удерживает на себе весь оркестр, но слава и внимание достаются вовсе не ей. Мир устроен так, как он устроен. Так же и оркестр. Искусство делается, по сути, так, как столы или молотки. Спектакль в постановке Игоря Березина не потускнел, не померк. Созрел, так будет верно сказать. Его глубина открывается сегодня по-новому. Михаил Теплицкий поднялся к дирижерскому пульту ( в смысле ситуации - не профессии!) светло и уверенно. В порыве и с опорой. Пусть спектакль про любовь и музыку живет - такие работы всегда штучный товар.

Инна Шейхатович